В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

В начале февраля 1920 г. состоялся фактический разрыв с Начальной командой большинства боевых подразделений Галицкой армии, которые перестали отсылать ей ежедневные отчеты о своем положении.

Вопреки приказам главного командования, руководство I и II корпусов самостоятельно вступило в переговоры с частями 45-й советской дивизии, которая продвигалась на Балту. Перейдя в место расположения I корпуса, политотдел УГА 7 февраля провозгласил себя «Начальным ревкомом Красной Галицкой Армии» (вошел в историко-мемуарную литературу под названием «Балтский», или «Начальный», ревком). Его начальником штаба стал полковник А. Шаманек. Сразу был установлен контакт с Винницким ревкомом, который выступил посредником в достижении взаимопонимания с большевиками[1366].

Эти события открыли новую трагическую страницу истории Галицкой армии. Положение, в котором она оказалась, вызывает ассоциации с пресловутой «Руиной» XVII в., когда из-за внутренних противоречий, которыми воспользовались внешние силы, Украину охватили раздор и братоубийственные войны. Согласно изданным 7, 8, 10 февраля 1920 г. приказам начального ревкома, все части УГА, расположенные восточнее Днестра, должны были войти в состав Красной украинской галицкой армии, стать союзниками советских войск. Начальный ревком объявил себя высшей политической властью УГА-ЧУГА, ему должна была подчиняться Начальная команда, компетенция которой, соответственно, ограничилась бы решением оперативных вопросов. Балтские ревкомовцы призывали не переходить Днестр и принять меры к тому, чтобы на румынскую территорию не попал ни один стрелец. Они требовали добровольной (под расписку) сдачи оружия большевикам, чтобы те поверили «в искренность перехода» в ряды Красной армии[1367].

Явления добровольной сдачи оружия никогда прежде в опыте УГА не было, поэтому это требование вызвало наибольшее недовольство среди стрельцов.

Несмотря на такое изменение ситуации, Начальная команда вновь направила своего представителя к правительству Румынии для выяснения условий перехода остатков УГА на ее территорию и ускорения этой акции. Напоминая о присяге, она требовала от войск немедленного перехода через Днестр. Однако когда 10 февраля 1920 г. небольшая группа галицких офицеров и солдат совершила попытку перейти реку, их задержали румыны. Никакие усилия Начальной команды уже не могли ничего изменить, ибо переход большинства частей УГА на сторону Красной армии стал свершившимся фактом. Документы, связанные с этими событиями, оставляют впечатление, что члены Начальной команды, в общем не питая иллюзий относительно своего положения, стремились если не в целом, то хотя бы в собственных глазах оправдаться и успокоить свою воинскую совесть. Передавая преобладающие среди галицкого офицерства настроения, летописец в своем знаменитом «Деннике» записал: «Антанта дала нам свободную руку и прямо вогнала нас в союз с большевиками. Другой дороги для Галицкой армии не было»; УГА «подняла красный флаг, чтобы воткнуть его на гордых вершинах Карпат, освободив в союзе с российско-украинской Советской армией Прикарпатскую Украину из-под ига польских шляхтичей»[1368].

Представители известных «галицкой» и «надднепрянской» концепций единодушно считали, что УГА пошла на союз с большевиками, как и с А. Деникиным, только для самосохранения и продолжения борьбы с Польшей. Вместе с тем большинство галицких стрельцов были искренне убеждены в том, что освободить Галицию можно, свершив совместный с Красной армией поход [1369].

Одной из самых печальных страниц в истории Галицкой армии стала сознательная выдача советским властям пробольшевистски настроенным офицерством своих генералов. Решение об аресте командующего О. Микитки и начальника штаба Г. Цирица принял сначала Винницкий, а затем и Балтский ревком. На этом основании Одесский военком Краевский 20 февраля 1920 г. потребовал, чтобы они стали перед ревтрибуналом армии (даже не ЧУГА). Это было почти равносильно смертному приговору.

Вокруг проблемы, связанной с арестом генералов УГА, в историко-мемуарной литературе ведется немало споров и дискуссий. В частности, непосредственный свидетель тех событий С. Шухевич сообщает, что при рассмотрении этого вопроса голоса винницких ревкомовцев разделились, поэтому его голос «за» стал решающим, и он «невольно причастен к их незавидной участи». Шухевич также признает, что «этот акт не может упасть пятном на целую УГА», а является результатом действий «нескольких человек»[1370]. Утверждение Н. Гирняка, что якобы Начальный ревком стремился лишь «устранить» О. Микитку и Г. Цирица «от влияния в УГА», но не хотел привлекать их к судебной ответственности[1371], является наивной попыткой самооправдания, поскольку, зная порядки в Красной армии во времена Гражданской войны, настоящие последствия такого шага предвидеть было нетрудно.