В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

Можно, конечно, снова ретроспективно настаивать на неправомочности решений самочинных ревкомов, подвергать сомнению юридические основания ревтрибуналов судить конкретных лиц и т. д., однако это уже те нюансы, которые на практике существенного значения для дальнейшей судьбы Украинской галицкой армии не имели.

Глубокий трагизм ситуации передает поведение самого командующего. Когда арестантов перевозили, генерал О. Микитка «от страшного сожаления расплакался», а Г. Цириц сказал: «Это позор для целой армии, которая выдает своих генералов»[1372]. В то же время карьерист сотник В. Гандзинский тайно арестовал М. Тарнавского и доставил его большевистскому командованию. Но Тарнавского отпустили «под честное слово», а затем посадили под домашний арест в Балте.

После заключения договора с большевиками формальный статус Галицкой армии и далее оставался неопределенным. Отправленный в конце января 1920 г. в Киев для выяснения ситуации взводный А. Ганкевич вернулся с убеждением, что соглашение необходимо как можно скорее разорвать. Тогда 6 февраля из Винницы в Киев выехала представительная делегация галицких военных и партийных деятелей в составе Ф. Кондратского (председатель), М. Опоки, И. Кураха, М. Угрина-Безгрешного, Е. Коханенко и др. Делегация сразу поняла, что судьба УГА решается в Москве, а украинское советское правительство является молчаливым исполнителем ее воли.

Истинное отношение к Галицкой армии со стороны РКП(б) и КП(б)У передал в своем выступлении один из коммунистических работников Приходько, который сказал, что это «гнездо националистической контрреволюции и пристанище для недобитков петлюровщины». Он предлагал армию немедленно разоружить, офицеров арестовать, а стрельцов отправить на «перевоспитание в лагеря».

На киевских совещаниях выяснилось, что договор от 1 января 1920 г. «не имеет никакого значения», что «правительство никогда его не ратифицирует», а представители политических группировок вообще не имели полномочий подписывать такой документ. Положение галицкого войска прямо и четко передал В. Затонский: «Мы с деникинцами не говорим, а просто бьем; вас (УГА. – В. С.) не бьем, потому что просто некого бить, вас бьют теперь тиф и заблуждения вашего политического бездорожья, бесхарактерность ваших политических предводителей и командующих» [1373]. Хотя подписанный в результате совещаний конечный протокол не имел практического значения, он четко зафиксировал отношение советского руководства к УГА.

Галичанам, попавшим в железные тиски нового союзника, ничего не оставалось, как поверить обещаниям, что в их армии не будут проведены «радикальные изменения», в частности разоружение, и их не заставят воевать против войск УНР, которыми командует М. Омельянович-Павленко.

Сразу после киевской конференции из Москвы поступили условия реорганизации ЧУГА, на которые винницкая делегация была вынуждена без возражений согласиться. Их суть сводилась к превращению галицких корпусов в бригады, которые делились на полки и другие более мелкие подразделения. Они как «вспомогательные формации» должны были подчиняться дивизиям Красной армии. Политическая подготовка в этих структурах поручалась партии, а их командные кадры должны были назначаться или утверждаться в Москве. Вопрос перспектив борьбы в этом документе не поднимался.

Таким образом, после внутреннего раскола Украинская галицкая армия была фактически ликвидирована как самостоятельная военная формация, а ее основной преемницей в организационно-военном отношении стала Червонная украинская галицкая армия.

После перехода Галицкой армии на сторону большевиков она, тем не менее, старалась поддерживать связи с надднепрянскими военными и правительственными кругами. В начале своей деятельности даже Винницкий и Начальный ревкомы посылали к ним курьеров. Разрабатывались планы, согласно которым в случае приближения войск М. Омельяновича-Павленко к Виннице галицкие части должны были перейти на их сторону. Кроме того, ЧУГА стремилась установить контакты с некоторыми группами повстанцев. Около 3 тыс. воинов двух украинских армий с августа 1919 г. до марта 1920 г. совместными силами удерживали украинскую власть на территории, которая охватывала Старые Прилуки, Казатин, Райгород, Любу, Острополь, Старую Синяву с миллионным населением.

Сложившиеся здесь группы «Бердичев» и «Хмельник» под командованием известных старшины УГА атамана В. Колодницкого и поручика К. Шостака пополнились 1,5 тыс. галицких воинов, выздоровевших после тифа. Благодаря проведенной по приказу Главного атамана мобилизации здесь началось формирование третьей группы – «Север». Регулярным войскам активно помогали повстанцы Шепеля и Степанишина, а также местное население.

После отъезда большинства членов правительства Директории за границу официальная власть на этой территории перешла к Украинскому краевому Совету, который находился в Хмельнике, а позже здесь оформился Совет республики, который находился в районе Литина. Эти органы власти возглавлял галицкий радикал Иван Макух[1374].