В горниле революций и войн: Украина в 1917-1920 гг. историко-историографические эссе

В рядах ЧУГА постоянно усиливалась большевистская пропаганда. Характерно, что содержание, направленность, наконец, терминология многочисленных воззваний и распоряжений, которые издавались как галицкими ревкомами и командирами, так и советским военно-политическим руководством, становились все больше похожими. «Добольшевистский» период освободительной борьбы Галицкой армии в них определялся как «постыдный», ибо он служил «реакционной политике Антанты». С. Петлюра, Е. Петрушевич и другие ведущие деятели Украинской революции объявлялись «приспешниками империализма», «предателями своего народа», реакционными «контрреволюционерами» и т. д. Таким образом коммунистические агитаторы пытались доказать, что только теперь галицкое воинство «прозревает», берет «свою судьбу в свои руки» и поднимается на борьбу за «истинную цель», которой является «освобождение рабочих и крестьянских масс от власти буржуазии»[1384].

Тотальная, целенаправленная идеологическая пропаганда приносила свои плоды. Следует признать, что часть воинства искренне поверила в то, что с помощью Красной армии можно изгнать поляков и восстановить самостоятельную украинскую власть в Галиции. Однако идеологическое давление все больше вызывало и обратную реакцию. Поэтому даже тех стрельцов, которые сначала с искренним энтузиазмом восприняли союз с большевиками, постепенно охватило неприкрытое недовольство, которое перерастало в неприязнь и ненависть.

Вопреки ожиданиям советского руководства, Червонная украинская галицкая армия не стала «революционным авангардом» в большевистском походе на Запад. Причиной этого были не только глубокие национально-патриотические убеждения стрельцов, но и, во многом, ошибки и просчеты большевистской политики. В частности, А. Хвыля справедливо упрекал В. Затонского в том, что по отношению к Галицкой армии он действовал не как революционер, а как бюрократ. Хвыля доказывал, что «революция не требует того, чтобы тысячи галичан загонять в чека… чтобы грязными ногами топтать святыни галичан… чтобы грабить госпитали, грабить их поставки, насиловать их женщин… Это все является самой черной контрреволюцией»[1385]. Именно террор и насилие во многом подорвали доверие стрельцов к советскому правительству, что вскоре привело к новым коллизиям.

Обобщив различные данные, можно сделать вывод, что в марте 1920 г. в ЧУГА насчитывалось около 1,5 тыс. офицеров и свыше 15 тыс. стрельцов, из которых больные составляли около 1,2 %, а выздоравливающие – 1,6 %[1386]. Оперируя имеющимися общими данными, можно утверждать, что с июля 1919 г., за девять последующих месяцев пребывания в Приднепровье, численность УГА уменьшилась на 68 тыс. человек, причем из них 6–7 тыс. погибли на поле боя, а большинство (около 60 %) – разбежалось. Такова была судьба войска, брошенного на произвол судьбы политическим руководством, и перекраиваемого по своему усмотрению, для своих нужд различными «союзниками».

С середины марта 1920 г. галицкие части начали отправлять на фронт. Первая бригада ЧУСС (насчитывала 7,4 тыс. бойцов) перешла в район Чуднова, 2-я бригада ЧУГА (4,8 тыс.) заняла позиции в окрестностях Литина, а 3-я бригада (3,7 тыс.) в середине апреля была переведена в район южнее Бара.

Планы возобновления борьбы за освобождение Галиции оставались мечтой, абстракцией. Практическое претворение в жизнь заветных стремлений галичан выглядело все призрачнее, безнадежнее.

Полевой штаб ЧУГА выполнил свое предназначение по реформированию армии. Однако его не ликвидировали, а перевели в Киев, где советское руководство, по всей вероятности, собиралось использовать его в грядущей войне против Польши. Галицкая же армия как целостная самостоятельная военная формация на этом окончательно прекратила существование. Однако уже то обстоятельство, что бывшие воины УГА входили в ряды Красной армии компактными национальными подразделениями, оставляло хоть небольшие, ограниченные возможности для формирования особных настроений, которые могли стать основой и весьма масштабных действий.

Следует сказать, что с начала альянса с большевиками в галицких частях росла напряженность, возникали трения, противоречия, часто случалось неповиновение.

Первой, еще в конце февраля 1920 г., открыто отказалась вступить в ЧУГА 4-я Золочевская бригада под командованием атамана Богуслава Шашкевича, которая отошла в нейтральную зону к реке Днестр[1387]. Однако тогда галицкому командованию удалось убедить органы советской власти, что подобный факт в других частях не повторится.