В гостях у эмира Бухарского

Князь поспѣшилъ завѣрить его, что напротивъ, насколько онъ, князь, до сихъ поръ слышалъ о бухарскихъ войскахъ, всѣ и всегда отзывались о нихъ съ большими похваламъ, и что теперь, слыша звуки ихъ музыки, онъ выражаетъ полную свою увѣренность, что войска бухарскія всегда будутъ достойными соратниками войскъ русскихъ, если Богъ сведетъ ихъ противъ какого-либо общаго врага, — потому что враги у насъ могутъ быть только общіе, — но что никогда и ни въ какомъ случаѣ, конечно, русскія и бухарскія войска не встрѣтятся болѣе другъ противъ друга.

Этотъ отвѣтъ очень понравился всѣмъ присутствовавшимъ бухарцамъ, видимо произведя на нихъ наилучшѣе успокоительное впечатлѣніе, не говоря уже о томъ, что онъ пріятно щекоталъ ихъ самолюбіе.

Допивъ свой чай, бухарскіе сановники вѣжливо поднялись съ мѣстъ, и въ лицѣ перваначи заявили, что не смѣютъ насъ долѣе безпокоить, такъ какъ мы, безъ сомнѣнія, хотимъ съ дороги закусить и нѣсколько отдохнуть; но что потомъ, когда вамъ пожелается продолжать путь, они въ полномъ своемъ составѣ будутъ къ нашимъ услугамъ.

Й затѣмъ сановники очень любезно откланялись.

Воспользовавшись ихъ уходомъ, мы вышли на балконъ, чтобы взглянуть на амальдоровъ, и сверхъ всякаго ожиданія намъ представилось зрѣлище довольно красивое. У подошвы кургана, прямо предъ воротами старой цитадели, стояли выстроившись конные музыканты въ зеленыхъ мундирахъ и высокихъ барашковыхъ шапкахъ. Между ними уморительны были только торчавшіе впереди всѣхъ два турецкіе барабана, приспособленные какимъ-то образомъ поперегъ сѣдла, такъ что барабанщикамъ приходилось сидѣть уже не въ сѣдлѣ, а на крупахъ своихъ лошадей. Изъ-за массивныхъ барабановъ едва лишь выглядывали ихъ островерхія шапки, да растопыренныя руки. Позади музыкантовъ стояла конная толпа офицеровъ, одѣтыхъ въ форменные чекмени, съ галунами и газырями на груди, покроемъ въ родѣ нашихъ конно-иррегулярныхъ кавказскихъ. На всѣхъ красовались серебряные кованые эполеты русскаго образца со штабъ-офицерскими кистями. Въ цвѣтѣ этихъ мундировъ замѣчалась нѣкоторая пестрота: у однихъ черные, у другихъ темно-синіе, у тѣхъ красные, у этихъ бирюзовые, зеленые, гороховые, сѣрые, чему соотвѣтствовалъ и цвѣтъ тульи на высокихъ островерхихъ шапкахъ изъ черной мерлушки. Подъ всѣми были хорошія верховыя лошади, отличавшіяся богатствомъ уборовъ, гдѣ не было недостатка въ наборномъ серебрѣ, бирюзѣ, шелковыхъ кистяхъ и расшитыхъ блестками бархатныхъ попонахъ.