В гостях у эмира Бухарского

Наконецъ приблизились мы къ высокой глинобитной стѣнѣ съ зубчатыми бойницами, окружающей городъ Шааръ, и въѣхали въ одни изъ ея воротъ, называемыя Чираксинскими (Дарвазяи Чиракчи). Ворота эти представляютъ собою двѣ круглыя, усѣченно-коническія башни, построенныя изъ жженаго кирпича и соединенныя между собою въ верхней своей части промежуточною надстройкой съ узкими окнами, приспособленными къ оборонѣ подворотнаго пролета. Непосредственно за стѣной начинаются лавки одного изъ городскихъ базаровъ, чайные дома (чайна-хане), опійныя курильни (кукнаръ-хане) и съѣстныя заведенія, гдѣ на воздухѣ и варятъ, и пекутъ, и жарятъ, отчего на весь околотокъ распространяется смрадпый чадъ кунджутнаго масла.

Несмотря на дождь, по сторонамъ улицъ и въ лавкахъ толпились массы зрителей, но то были исключительно мужчины. Изрѣдка лишь показывались кое-гдѣ у дверей дѣвочки отъ семи до девятилѣтняго возраста, но не старше; женщинъ же взрослыхъ вовсе не было среди этой толпы. Ихъ можно было замѣтить лишь за рѣшетками рѣдкихъ оконъ или въ глубинѣ темныхъ сѣней, по иныя ухитрялись-таки украдкой взгляпуть иногда въ полглаза изъ-за забора, да и то не иначе, какъ въ почтительномъ отдаленіи. Это, какъ видно, совсѣмъ не то, что наши ташкентскія сартянки, уже попривыкшія къ русскимъ: тѣ въ подобныхъ случаяхъ общественной томаши унизываютъ всѣ плоскія кровли своихъ домовъ и толпятся въ дверяхъ и даже на улицахъ, а которая хорошенькая, такъ возьметъ еще да будто бы нечаянно, забывшись, и отведетъ съ лица свой «чиметъ» и раздвинетъ полы «паранджи» [67]— «на молъ, кяфыръ, полюбуйся!»

Музыканты, чередуясь между собою, не переставали играть все время, пока мы ѣхали по городскимъ улицамъ, и громкіе звуки ихъ инструментовъ видимо привлекали на путь нашего слѣдованія все новыхъ и новыхъ любопытныхъ зрителей. Поэтому двигаться впередъ съ каждою минутой становилось затруднительнѣе, тѣмъ болѣе, что толпы мальчишекъ, заглядывая намъ въ лицо и рискуя при этомъ попасть подъ лошадей или подъ колесо, гурьбами бѣжали въ припрыжку со всѣхъ сторонъ рядомъ съ нашимъ экипажемъ. Словомъ, вышла «балшой томаша», какъ говорятъ наши ташкентскіе сарты.

По такимъ улицамъ, гдѣ развороченные камни представляли собой яко бы мостовую, заставлявшую насъ въ экипажѣ испытывать жесточайшую тряску, привезли наконецъ наше посольство въ кварталъ Таки-Чинаръ, получившій свое названіе отъ древняго и очень красиваго платана, произрастающаго въ центрѣ квартала. Это дерево оказалось какъ разъ за глино-битнымъ заборомъ отведеннаго намъ дома, такъ что его могучія раскидистыя вѣтви осѣняли и часть нашего двора. Помѣстили насъ въ посольскомъ домѣ (михманъ-хани), который обыкновенно отводится подъ русскихъ гостей и посольства, когда таковыя пріѣзжаютъ въ Шааръ.

Съ азiятской точки зрѣнія михманъ-хана представляетъ достаточно комфорта и простора. Въ переднемъ или наружномъ дворѣ его (ташкери) помѣщается все, что относится къ мужскому хозяйству, какъ-то: конюшни, сараи, сѣновалы, амбары и мужская пріемная, то есть то, что на Кавказѣ называется «кунакская». Во второмъ смежномъ дворѣ слѣва — кухни и сакли для прислуги, а также голубятня, курятникъ, сушильни для винограда, погребъ для зимнихъ запасовъ дынь, арбузовъ и разныхъ фруктовъ, — словомъ, это дворъ домохозяйствен-ный. Въ третьемъ или внутреннемъ дворѣ (ишкери) находятся чистыя помѣщенія, служащія обыкновенно для гарема, а въ заднемъ задворкѣ отведено мѣсто подъ складъ топлива и вообще для разнаго годнаго и негоднаго хозяйственнаго хлама. Ишкери со всѣхъ четырехъ сторонъ, кромѣ прохода ведущаго въ наружный дворъ, обнесенъ широкими террасами, вышиною около аршина, гдѣ въ лѣтнее время разбиваются цвѣтныя палатки, а внутренняя частъ его занята квадратнымъ прудкомъ (хаузъ), который, въ случаѣ надобности, наполняется водой изъ протекающаго черезъ дворъ арыка.

Наружныя ворота, ведущія съ улицы въ ташкери, образуютъ крытый проходъ, въ родѣ корридора, который съ половины своей длины заворачиваетъ во дворъ подъ прямымъ угломъ или, какъ говорится, «глаголемъ» (Г) для того чтобы ничей посторонній нескромный глазъ не могъ, хотя бы даже случайно, подглядѣть съ улицы что у васъ дѣлается въ домѣ. [68]По всей длинѣ подворотнаго прохода тянутся вдоль стѣнъ глинобитныя скамейки, надъ которыми продѣланы довольно углубленныя нищи, служащія мѣстомъ ночлега для караульныхъ сарбасовъ (солдатъ), такъ какъ здѣсь, подъ воротами, обыкновенно располагается почетный караулъ при офицерѣ, отбывающій свою очередь безсмѣнно, на все время пребыванія посольства въ Шаарѣ.

При въѣздѣ нашемъ во дворъ, этотъ караулъ былъ выстроенъ на улицѣ у воротъ и, признаюсь, насъ очень удивило, когда его начальникъ, персіянинъ, весьма отчетливо скомандовалъ по-русски: «Смирно! на пле-чо!.. Слушай, на кра-улъ!» Но впослѣдствіи оказалось, что въ бухарскихъ войскахъ принято всѣ главнѣйшія командныя слова произносить по-русски.