В гостях у эмира Бухарского

Познакомиться съ настоящими восточными банями, на мѣстѣ, въ глубинѣ Средней Азіи, въ резиденціи самого хазрета, — это казалось такъ любопытно, такъ заманчиво, что на предложеніе токсабы мы тотчасъ же отвѣчали полнымъ своимъ согласіемъ. А кстати сказать, потомъ дошелъ до насъ такой слухъ, — не знаю, впрочемъ, насколько основательный, — будто хазрету. нельзя представляться не омывъ предварительно свое грѣшное тѣло, и что омовеніе это должно совершаться не иначе, какъ въ общественной банѣ, дабы вся правовѣрная базарная публика воочію видѣла, что «урусъ-кяфыры» дѣйствительно омылись прежде, чѣмъ были допущены до лицезрѣнія хазрета. Такъ ли это, не такъ ли, во выѣздъ нашъ въ баню, въ три часа дня, совершился даже не безъ нѣкоторой торжественности.

Началось съ того, что явился къ намъ одинъ изъ посольскихъ приставовъ, и съ подобающею важностью любезно заявилъ, что баня млѣетъ въ нѣгѣ своихъ горячихъ паровъ въ ожиданіи нашего счастливаго посѣщенія (попросту сказать, что баня готова) и верховыя лошади уже бьютъ во дворѣ копытомъ нетерпѣнія, въ чаяніи нашего благополучнаго выхода. Затѣмъ не обошлось безъ отданія почести со стороны почетнаго караула при выѣздѣ изъ воротъ, а по улицамъ нашей кавалькадѣ предшествовали двое эсаулъ-башей, указывавшихъ дорогу и водворявшихъ мимоходомъ порядокъ въ базарной толпѣ, когда послѣдняя по своей тѣснотѣ и изъ любопытства порой мѣшала свободному проѣзду. Тутъ уже нагайки нашихъ почетныхъ блюстителей общественнаго порядка безъ всякой церемоніи гуляли по правовѣрнымъ спинамъ и плечамъ, не возбуждая, впрочемъ, ни малѣйшаго ропота и протеста, кромѣ обыкновеннаго почесыванья, — напротивъ, и огрѣтые, и не огрѣтые даже пріятно осклаблялись другъ на друга, дескать: что, братъ, здорово отвѣдалъ? словно бы такъ тому дѣлу и быть надлежитъ. Грязь на улицахъ стояла невообразимая, густая какъ каша и вонючая до того, что даже и лошадямъ, повидимому, противно было ступать по ней. Послѣднюю часть пути проѣхали мы вдоль крытаго сверху базара, гдѣ мѣстные купцы-евреи, при видѣ русскихъ людей, изъявляли намъ знаки своей живѣйшей радости, прикладывали руку къ шапкѣ, кланялись въ поясъ и кричали по-русски: «здравствуйте! здравствуйте!» Мусульмане же держали себя болѣе сдержанно, степенно, и только нѣкоторые изъ нихъ, въ знакъ привѣтствія, слегка сгибаясь въ поясницѣ, складывали на животѣ скрещенныя ладони.

Тутъ же, въ крытомъ базарѣ, находится и баня. Противъ ея входа помѣстился цѣлый хоръ странствующихъ дервишей-дувана — въ своихъ островерхихъ колпакахъ и живописныхъ лохмотьяхъ, съ тыквенными баклагами на поясѣ, точь-въ-точь такихъ, какъ на извѣстной картинѣ В. В. Верещагина «Предъ дверьми мечети». Они громогласно привѣтствовали насъ довольно дикимъ гортаннымъ пѣніемъ, сопровождая его судорожными кривляніями и біеніемъ себя въ перси, причемъ около десятка деревянныхъ чашекъ протягивалось къ намъ за милостыней. Имъ подали горсть серебряной мелочи, и дервиши, въ знакъ живѣйшей благодарности, потряхивая головой и проводя по щекамъ и бородѣ руками, прокричали намъ «Алла разы булсынъ!» «Рахметъ!» и еще какіе-то комплименты.