«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи

Из 33 женщин-евреек в списке содержателей семь занимали эту должность совместно с мужьями. Притом что семейные пары подавали совместные прошения об открытии частных девичьих училищ, к ним прилагались дипломы и послужные списки только мужей. Например, в плане работы училища семьи Левиных из Минска дважды указано на статус Менделя Левина как преподавателя русского языка в местном казенном еврейском училище, а также упомянуто, что он в состоянии преподавать все академические предметы. Что касается жены Менделя Рахели, заявленной как вторая содержательница, то о ее квалификации и роли в будущем училище не сказано ничего[104].

У нас нет никакой возможности получить сведения по поводу уровня образования или мотивации таких жен и со-содержательниц. Возможно, некоторые из них были глубоко преданы делу женского образования и выходили замуж за мужчин, способных помочь им добиться жизненных целей. Теофания Острогорская, например, имела, судя по всему, как и муж, педагогическое образование и тоже была предана своему делу. И Теофания, и ее муж Меер сдали экзамены на право давать частные уроки ученикам-евреям, и хотя в качестве со-содержательницы она не значится, впоследствии она стала содержательницей его училища для девочек-евреек в Гродно, скорее всего, после смерти мужа [Памятная книжка 1874: 659; Памятная книжка 1880: 207].

С другой стороны, некоторые из указанных в документах жен могли занимать должность содержательниц лишь номинально, чтобы сгладить потенциально неловкую ситуацию: мужчина во главе женской школы. Многие мужчины-содержатели, не указывавшие своих жен в качестве со-содержательниц, старательно демонстрировали, что в их школах все-таки предполагается благотворное женское присутствие. Подшкольник в своем плане открытия училища в Россиенах (Виленская губерния) в 1857 году указывает: «для постоянного наблюдения за порядком и нравственностью учащихся будет особая гувернантка»[105].

И все же большинство (28) евреек, открывших женские еврейские училища, сделали это сугубо самостоятельно. Эти женщины должны были обладать необычайно высоким уровнем образования. От них требовалось либо представить диплом об окончании гимназии, либо сдать экзамены. К сожалению, в большинстве случаев в архивах имеются лишь скудные сведения, а то и вообще никаких, касательно того, как они смогли получить знания такого уровня. Более подробная информация присутствует в нескольких письмах; например, в одном из них инспектор Виленского учебного округа информирует департамент Министерства народного просвещения в Петербурге, что женское училище, открытое Гордоном и впоследствии вверенное рабби Хазановичу, теперь, после смерти Хазановича, передается в надежные руки Рудян, выпускницы ковенской женской гимназии[106]. Однако в большинстве случаев в документах просто сказано, что содержательницы обладают необходимой квалификацией.

Основываясь на данных, собранных Еврейским колонизационным обществом в чуть более поздний период, Криезе пишет, что женщины-еврейки, работавшие в учебных заведениях, чаще, чем их коллеги-мужчины, имели формальное современное образование, тогда как мужчины-евреи чаще имели традиционное еврейское образование [Krieze 1999: 319–320]. Паруш в своей недавней монографии, посвященной еврейкам и грамотности в Восточной Европе, приходит к аналогичному выводу, основываясь прежде всего на художественной литературе [Parush 2001, esp. ch. 4]. Данные касательно этих преподавательниц создают неоднородную картину. Некоторые женщины-еврейки, например А. Берман и М. Ротштейн, нанимали мужчин для обучения в своих школах религиозным предметам, а сами преподавали общеобразовательную часть; из этого можно сделать вывод, что познания в светских предметах у них были надежнее, чем в еврейских[107]. Другие женщины, например М. Митковицер и А. Биршенкер, сами преподавали религиозные предметы в своих частных женских еврейских училищах[108].