«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников

Позиция Г. Н. Яковлева – это позиция интеллигента, который восстаёт против грубости, хамства, унижения человеческого достоинства. Именно поэтому ему отвратительны грубый цинизм, пренебрежение к окружающим и жестокость, которые демонстрируют Тарас Бульба, Морозка, Сатин. Григорий Наумович стремился отстоять общечеловеческие ценности, а не сиюминутные идеологические. И в этом был бесстрашен и твёрд. Он встал на защиту традиционно побиваемого критиками камнями Мечика, потому что у того, в отличие от бессердечного и примитивного Морозки, «есть совесть, есть стыд, сострадание, жалость к людям, душевная мягкость». А составители учебных пособий признавали «так называемый «пролетарский», а не общечеловеческий гуманизм». Дотошно исследуя каждую фразу Фадеева, Г. Н. Яковлев убедительно доказывал, что всё, что делал Мечик, было продиктовано благими побуждениями. Он честен перед людьми и совестью.

И даже пресловутое предательство героя самим же Фадеевым психологически мотивировано. И вообще это предательство не осознанное, а по роковому стечению обстоятельств. Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать эпизод! Что и делает Г. Н. Яковлев. И в ясном свете его доброй, умной позиции вдруг отчётливо понимаешь, что Мечик – никакой не враг революции, а верный её рыцарь, мальчишка-донкихот, честный, искренний, добрый, «добровольно вступивший в чуждый ему круг представителей «простого народа» и в какой-то момент давший слабину. Но разве не должны мы быть снисходительны к чужой слабости?

Как и многим представителям его поколения, Г. Н. Яковлеву было присуще внутреннее диссидентство. Он не выходил на площадь в 68-м. Но он много размышлял, делал выводы и учил детей жить по совести и чести, опираясь на великую литературу. Ту самую литературу, которую использовали для подавления личности, превращения человека в «винтик». Г. Н. Яковлев прибегнул к ней для воспитания в учениках человеческого достоинства, отзывчивости, умения понять других людей.

Поколение, к которому принадлежит Г. Н. Яковлев, формировалось в эпоху позднего сталинизма и оттепели. Шестидесятники рано научились думать, анализировать явления, происходящие в стране, и выработали систему ценностей, которой верны всю жизнь. Григорий Наумович быстро понял, что, тенденциозно используя классическую литературу, комментируя её в соответствии с идеологическими соображениями, власть тем самым оправдывает собственную тиранию и утверждает право на убийство ради высоких целей. В школьную программу включались произведения, в которых жестокость выглядела вдохновенной, а убийство порой было чуть ли не эстетичным. Сам стиль произведений, талантливый, самобытный, опасно очаровывал и убеждал читателя в том, что подлость можно оправдать высшими устремлениями. Убийство Тарасом Бульбой сына, убийство раненого партизана Фролова в «Разгроме», убийство проститутки Катьки – а не гуляй с офицерами! – в «Двенадцати» – такая выстраивается жутковатая цепочка. Григорий Наумович учил держать глаза и уши открытыми и иметь своё мнение, чтобы не стать жертвой навязчивого идеологического зомбирования. Так что налицо ещё одно качество, присущее шестидесятникам: открытый протест против тенденциозности, рабского следования указаниям сверху.

Типично шестидесятническими можно назвать раздумья Г. Н. Яковлева о природе власти, о «новых хозяевах страны». Все эти морозки (скорее отморозки!), «двенадцать апостолов нового мира» (или всё-таки бесов?) удостаиваются от учителя-гуманиста таких строк: «невежественные, презирающие интеллигенцию, люди невысокой морали и культуры, идущие по земле «без имени святого», отрицающие, по выражению Левинсона, «злого и глупого Бога». И как бы читатель ни относился к принципам и стилю эссе Г. Н. Яковлева, он не может не вызвать уважения своей активной позицией, умением бороться за свои идеалы.

Непривычен взгляд Г. Н. Яковлева и на образ Одинцовой из романа И. С. Тургенева «Отцы и дети». Вся статья проникнута уважением к женщине вообще, восхищением перед нею, удивлением перед вечной её загадкой. Вот и Одинцова, по мысли Г. Н. Яковлева, героиня сложная и неоднозначная. Огульные обвинения её в холодности, неумении любить Григорий Наумович решительно отвергает, опираясь на строки самого Тургенева. Внимательно вчитывается в её биографию, на основе скупых фактов глубоко, психологически точно объясняет и оправдывает её поведение с Базаровым.