В кафе с экзистенциалистами. Свобода, бытие и абрикосовый коктейль

Де Бовуар погрузилась в работу, продолжая писать и переписывать «Гостью». Она находила время для романов с несколькими своими ученицами, Натали Сорокин и Бьянкой Биненфельд; обе молодые женщины позже стали встречаться с Сартром. Биографы были строги к де Бовуар из-за ее странного поведения и непрофессионализма по отношению к своим ученицам. Трудно сказать, что ею двигало, поскольку большую часть времени она казалась равнодушной к обеим. Возможно, объяснение кроется в напряженной, изнуряющей атмосфере Парижа времен смешной войны, которая подталкивала к странностям многих. В другой части города Артур Кестлер заметил, что все вокруг стало серым, как будто Париж поразила какая-то болезнь. Журналист и писатель Альбер Камю, приехавший в город из своего дома в Алжире, заперся в комнате и прислушивался к звукам улицы за окном, задаваясь вопросом, почему он здесь. «Признаться, мне все тут кажется странным и чужим», — написал он в своей записной книжке в марте 1940 года. «Будущего нет», — добавил он в недатированной записке. Однако это настроение не помешало ему работать над литературными проектами: романом «L’étranger» («Незнакомец» или «Посторонний»[46]), длинным эссе «Миф о Сизифе» и пьесой «Калигула»[47]. Он назвал их «три абсурда», потому что все они были посвящены бессмысленности или абсурдности человеческого существования — тема, которая, казалось, возникла в то время сама собой.

Тем временем Сартр, чья метеорологическая служба проходила в Брюмате, недалеко от границы с Германией в Эльзасе, занимался практически только чтением и писательством. В перерывах между запуском воздушных шаров и наблюдением в бинокль или сидя в казарме и слушая, как его сослуживцы играют в пинг-понг, он умудрялся работать над своими проектами по двенадцать часов в день. Сартр вел дневник и писал длинные ежедневные письма, среди которых было много ласковых излияний Симоне де Бовуар — письма наконец-то стали доходить, и они снова общались. Он делал заметки, которые позже превратятся в «Бытие и ничто», и создавал первые черновики цикла романов «Дороги свободы». Первый том был набросан к 31 декабря 1939 года, после чего Сартр немедленно приступил ко второму. «Если война будет продолжаться в таком медленном ритме, то к наступлению мира я напишу три романа и двенадцать философских трактатов», — писал он де Бовуар. Сартр умолял ее присылать ему книги: Сервантеса, маркиза де Сада, Эдгара Аллана По, Кафку, Дефо, Кьеркегора, Флобера и лесбийский роман Рэдклифф Холл «Колодец одиночества». Его интерес к последнему, вероятно, был вызван рассказами де Бовуар о ее похождениях, поскольку, как они и договорились, она делилась с ним всем.

Сартр мог бы счастливо жить так годами — но смешная война оказалась шуткой со сбивающей с ног концовкой. В мае 1940 года Германия внезапно захватила Голландию и Бельгию, а затем напала на Францию. Сражаясь на фронте, Бо был ранен и получил Croix de guerre[48]. Поль Низан, старый друг Сартра и недавний товарищ по отдыху, был убит под Дюнкерком 23 мая, незадолго до масштабной эвакуации союзных войск. Мерло-Понти направили в качестве пехотного офицера в Лонгви на линию фронта. Позже он вспоминал одну долгую ночь, когда он и его подразделение слышали крики о помощи немецкого лейтенанта, который был ранен и застрял в колючей проволоке: «Французские солдаты, спасите умирающего». Им приказали не идти к нему, так как эти крики могли быть уловкой, однако на следующий день они нашли его на проволоке мертвым. Мерло-Понти никогда не забудет вид «тощей груди, которую форма едва согревала в этот почти нулевой холод… пепельно-русые волосы, нежные руки».

Бои были ожесточенными, но недолгими. Память о Первой мировой войне была так свежа, что французские командиры и политики выступали за скорейшую капитуляцию, чтобы избежать бесполезной бойни, — разумная точка зрения, хотя, как и другие, казалось бы, рациональные расчеты в эту нацистскую эпоху, она была сопряжена с психологическими издержками. Отряд Раймона Арона отступил, так и не увидев врага, и присоединился к группам гражданских лиц, бежавших по дорогам; будучи евреем, он знал, какой опасности подвергался со стороны немцев, и быстро добрался до Британии, где всю войну работал журналистом на Свободные французские силы. Мерло-Понти попал в плен и некоторое время содержался в военном госпитале в Сент-Ирье. Сартр тоже оказался в плену.