В Кэндлфорд!

– Не могли бы вы отпроситься на несколько дней в конце недели? Ну, если уж на то пошло, вы обязаны отпроситься. Я получил письмо от нашей Кэти (это была его сестра), она говорит, и наша мама тоже, чтобы я привез вас погостить. Она пишет – с субботы до понедельника и даже дольше, если это возможно, но я, разумеется, не смогу. Меня надолго не отпустят – слишком уж много тут бродит подозрительных личностей. Однако я полагаю, что заслужил пару дней отдыха, да и сэр Тимоти человек покладистый, так что вам лучше отпроситься прямо сейчас, а я подожду.

Лора оглянулась на открытую дверь; она буквально спиной чувствовала, что мисс Лэйн чутко слушает.

– Мне ж-жаль… – нерешительно промямлила она, но мысль о том, что кто-то пытается отклонить приглашение его родных, для Филипа была невозможна.

– Идите и отпроситесь, – приказал он; затем чуть мягче, но все же слишком, слишком громко повторил: – Идите и отпроситесь. У вас есть на это право. Все возят своих девушек знакомиться с семьей; а вы ведь моя девушка, не так ли, Лора?

Раздался шорох бумаг на кухонном столе, затем вновь воцарилась мертвая тишина, но Лора больше не думала о том, что ее подслушивают, она размышляла, что ей ответить.

– Вы ведь моя девушка, не так ли, Лора? – снова спросил Филип, и впервые с тех пор, как они познакомились, Лора уловила в его голосе легкий оттенок беспокойства. Сама она уже тряслась от ужаса, но когда пролепетала: «Вы же меня не спрашивали», голос ее звучал беспечно и, вероятно, кокетливо, потому что Филип взял ее дрожащую руку и, свысока улыбнувшись ей, великодушно сказал:

– Ну, я думал, вы поняли. Но не пугайтесь. Вы будете моей девушкой. Не так ли, Лора?

Эти слова недотягивали до признания в любви, но ответ Лоры тоже никуда не годился.

– Нет-нет, благодарю вас, Филип, – ответила она, и самая неромантичная любовная сцена в истории завершилась, ибо Филип, не промолвив больше ни слова, повернулся и ушел из конторы – и из Лориной жизни. Девушка никогда больше не встречалась и не разговаривала с ним. Однажды, несколько месяцев спустя, она заметила мелькнувшую вдали фигуру с ружьем на плече, шествовавшую по поляне парка, но если Филип когда-нибудь и ходил теми же дорогами, что Лора, он, должно быть, выбирал то время, когда ее, вероятнее всего, там не было.

Однако мисс Лэйн никуда не делась, и с ней нужно было объясниться. Лора ожидала, что получит по меньшей мере суровый выговор. Возможно даже, обо всем будет сообщено в письме ее матери. Но когда она вернулась на кухню, мисс Лэйн, старательно проводившая по линейке черту красными чернилами, даже не подняла взгляд.

– Кто это был? – непринужденно осведомилась она, закончив, и Лора, тоже стараясь придать голосу непринужденность, ответила:

– Новый егерь сэра Тимоти.

Мисс Лэйн ничего не ответила, но, сложив бумаги и убрав их в большой конверт из коричневой бумаги с печатным адресом: «Начальнику финансовой службы Главпочтамта, Лондон», пристально посмотрела на Лору и проговорила:

– Похоже, ты очень хорошо знаешь этого молодого человека.

– Да, – призналась Лора. – Я иногда встречала его, разнося почту.

И мисс Лэйн ответила:

– Хм! Я так и подумала.

И никаких упреков. Напротив, остаток вечера мисс Лэйн провела в лучшем расположении духа, чем обычно. Когда зажигали свечки, чтобы лечь спать, она задумчиво произнесла:

– Не знаю, зачем тебе уезжать отсюда. Мы с тобой прекрасно ладим, и, возможно, когда я уйду на покой, ты сможешь занять мое место в конторе.

В последующие годы Лора иногда мечтательно вспоминала тот вечер, когда ей предложили ясный выбор между двумя совершенно разными жизненными путями. Было бы здорово прожить свои дни в относительной беззаботности и безопасности, среди людей, которых знаешь и понимаешь. Наблюдать, как сменяют друг друга годы в окружении, которое она любила и к которому принадлежала по рождению. Но дано ли кому-нибудь из нас самостоятельно выбирать свой жизненный путь или судьба и внутренний демон толкают нас на уже предопределенную дорогу? Кто знает?

Имелся у Лоры выбор или нет, но ей суждено было прожить в Кэндлфорд-Грине всего несколько лет. И будь выбор за ней и останься она там навсегда, ее жизнь, возможно, не была бы столь счастливой и мирной, как она впоследствии грезила. Мама, чьи суждения обычно бывали здравыми, часто говорила Лоре:

– Ты не создана для приятной, легкой жизни. Ты слишком много думаешь! – И иногда снисходительно добавляла: – Но, полагаю, мы таковы, какими созданы.

X Перемены на селе