В кофейне диковинок

Придя к отцу, я сразу же поднялась наверх узнать, как чувствует себя Ава, и обнаружила, что она лежит на кровати, свернувшись клубочком поверх покрывала. Хотелось сунуть ей под голову подушку, укрыть одеялом и проверить, нет ли температуры, но я взяла себя в руки.

Поначалу я вообще не хотела подниматься наверх: помнила, как Эстрель сказала, что я иду на поводу у своих страхов. Но иногда страхи рождаются не на пустом месте. Например, когда боишься за другого – боишься его потерять. Поразительно, как быстро я привязалась к Аве, стала о ней беспокоиться!

Отец поправил коробку, венчавшую башню перед входной дверью, и пошел в гостиную.

– Феечка совсем вымоталась. Как приехала, ни разу не присела!

У меня болела голова. Я была на пределе с той самой минуты, когда Донован грустно мне улыбнулся. А еще из-за того, что он сказал про Роско. И из-за расспросов о том, в чьей собственности находится кофейня.

Я пробралась сквозь лабиринт коробок в коридоре, которых за последние дни, кажется, стало еще больше. Откуда ни возьмись вылезла Молли, бросилась к лестнице, и я едва об нее не споткнулась.

Кошка уселась на нижнюю ступеньку и обвила хвостом лапы. Мне отчего-то казалось, что она надо мной посмеивается.

– Не смешно! – буркнула я.

Она дернула усами, не соглашаясь.

Оставив ее злорадствовать, я прошла вслед за отцом в гостиную.

– Ава сказала, с тех пор как умер Александр, у нее нет аппетита. Но мне уже кажется, что дело не только в этом.

Странно было говорить об этом парне так, словно я знала его лично. Хотя в каком-то смысле, наверное, так и было. Ава так живо описала его характер, что теперь мы все его знали. Вольный искатель приключений! Как мой папа в юности.

– Конечно, горе выматывает. Я десять фунтов сбросил, когда твоя мама… пропала. – Папа вздохнул. – Много лет морепродукты не ел – запах слишком напоминал о том дне. Не знаю, помнишь ли ты, как в ту пору воняло водорослями…

Конечно, я помнила! В тот год к пляжу несколько месяцев подряд прибивало очень пахучие водоросли. Мне до сих пор снилось, как мама путается в них.

Вспоминать тот случай и то, что маму до сих пор не нашли, ужасно не хотелось, но я сообразила, что это лучший предлог завести наконец разговор о том, кому принадлежит кофейня. Тем более что надпись на моей новой футболке отец вроде как не заметил.

Он присел на корточки перед другой коробкой.

– Ава рано или поздно найдет что-то, что поможет ей справиться. Как находим мы все.

Я села на подлокотник дивана, набрала в грудь побольше воздуха и решительно начала:

– Так вот что с тобой происходит в последние дни? Ты ищешь свой способ справиться?

Папа поднял на меня глаза и наконец заметил футболку. Он осуждающе вскинул мохнатые брови.

– В какой-то мере.

– Слушай, мне не пришлось бы писать это на майке, если бы ты положил конец сплетням.

«Слушай»! Я начала говорить как Донован. Ничего себе, как быстро он проник в мое подсознание! А впрочем, наверное, он был там всегда. Просто сидел тихо.

Торопясь во всем разобраться, пока не растеряла порох, я продолжила:

– В городе все только и говорят о том, что ты ходил к поверенному по наследству и это как-то связано с долевой собственностью кофейни. Что скажешь?

– С долевой собственностью? – Он покачал головой. – Могу тебя заверить, Мэгги-сорока, что к Оррелу я ходил не из-за этого. Богом клянусь!

Взгляд у него был честный, но я видела, что в глубине глаз все равно таится какой-то обман. Папа юлил, не желая говорить, что затеял на самом деле.

И задумчиво хмурился.

– Впрочем, наверное, если бы я решил продать кофейню, мне пришлось бы обсудить это с ним.

У меня волосы встали дыбом.

– Пора прекратить это безумие! Я устала. Мне до смерти надоело отвечать на один и тот же вопрос! Мы оба знаем, что кофейню ты не продашь, потому что она не твоя. А мамина.

Папа посмотрел на меня с таким разочарованием, что стало понятно: я завалила какой-то тест. Этот взгляд одновременно разбил мне сердце и ужасно разозлил.

Он поднял коробку.

– Была мамина. Когда-то. Но прошло много лет. Я уже говорил: возможно, пришло время отпустить прошлое.

Сердце заколотилось в груди.

– О чем это ты? Разумеется, кофейня по-прежнему ее.

– Хм-м… – Он поволок коробку к выходу.

С пылающим лицом я устремилась за ним, из последних сил сдерживая ярость. Во дворе хлопнула дверь машины, и, выглянув, я увидела автомобиль Кармеллы.

Она шла к крыльцу с папкой «Недвижимость Дрифтвуда» в руках. Видимо, внутри лежали какие-то очень важные документы, ведь Кармелла заезжала к папе только в самом крайнем случае: она страдала от ужасной аллергии на кошек.

Злобная зверюга Молли как будто знала об этом и не упускала шанса потереться о ноги Кармеллы. Вот и сейчас она спустилась с лестницы и замерла у двери, готовая щедро одарить гостью кошачьей перхотью.

Понизив голос, чтобы не разбудить Аву, я спросила:

– Почему Кармелла идет сюда с папкой своего агентства? Что с тобой происходит? Ведь что-то происходит? Не отрицай!

Папа взволнованно посмотрел на меня:

– Мэгги, ты побледнела. Хочешь присесть?

– Не меняй тему! – Меня трясло.