В конце пути

– Послушайте, вы просто мужчина, я просто женщина, но я толкую о желаниях людей, а не о какой-то гипотетической модели, которую вы, ребята, и расшифровать-то нормально не способны. Хватит, прозрейте, снимите розовые очки…

Тик-так ТИК-ТАК ТИК-ТАК.

– Профессор Абсалонофтсен ушел во льды, нет, вы послушайте, он ушел во льды и не вернулся, и это…

– С какой стати я должна жертвовать привычным жизненным укладом? Зачем меня заставляют делать какой-то непонятный выбор? Я знаю, кто я, знаю, как я живу, осознаю свои ценности, а вы…

– Да вы дадите мне сказать?!

– …явились сюда диктовать мне, как жить? Нет уж, к черту такой подход, к черту, бред это все, глупости и…

– Дай сказать, женщина, идиотка ты безграмотная!

Ученый воскликнул это довольно громко, доведенный то ли до бешенства, то ли до слез.

Тишина.

Ведущая, которая пустила диалог на самотек – она любила пускать диалог на самотек и упиваться процессом, – деликатно кашлянула.

– Что ж, похоже, вам не помешает остыть и…

– Как он меня назвал? – прошептала кандидатка, глаза стали огромными, лицо побелело. – Вы слышали, что он сказал, вы слышали, я хочу извинений, я требую извинений, это же… Вы женоненавистник, вы ксенофоб? Вы слышали, как он…

Чарли вдруг осознал, что рядом с ним стоит охранник и что ассистентка с гарнитурой на голове поддерживает Чарли и ведет его к дверям. Патрик семенил следом. Комната за сценой, белый свет и диван; буфет, превращенный в склад медикаментов, какая прозорливость, подумал Чарли, какая удивительная предусмотрительность.

Его усадили на диван, ассистентка с наушниками сказала, что она умеет оказывать первую помощь, и спросила, не диабетик ли Чарли. Нет. Эпилептик? Нет. Боль в груди есть? Нет. Мигрени бывают?

…да. Наверное, дело в мигрени.

Ассистентка вздохнула с облегчением. Курсы первой помощи не углублялись дальше этих основных вопросов, и хорошо, что ответ, данный Чарли, не требовал каких-то особых действий со стороны ассистентки.

Чарли пил воду, Патрик сидел рядом.

– Ты заболел.

– Я… обычное переутомление.

– Чарли. Я видел тебя на леднике. Видел в Лагосе. И вижу сейчас. Что с тобой?

– Я… У меня звуки в голове… Я, бывает, иду и вдруг слышу… слышу людские голоса, и голоса мира, и… Со мной все нормально. Нормально. Спасибо, я тебе благодарен, благодарен за участие… Я в порядке.

– Не в порядке.

– В порядке.

– Я прилетел в Нью-Йорк не затем, чтобы увидеть твою смерть. Конца этого мира я не желаю.

– А какого желаешь? – вздохнул Чарли. – Смерть чьего мира ты прилетел смотреть? Какой мир ты строишь сегодня?

Патрик обдумал вопрос.

– По-моему… По-моему, я ищу мир без страха. По-моему, лед тает, и старое уступает дорогу новому, и в Америке спорят и орут друг на друга в телеэфире, а когда все это исчезнет, когда мир перевернется и мы построим нечто новое, оно будет… может, и не лучше… но, по-моему, честнее. Мы станем самими собой. Такими, как сейчас, только без притворства. Смерть говорил, некий мир гибнет… и вместе с ним гибнет некий жизненный уклад, образ жизни, и я полагаю, что, когда он погибнет окончательно, тогда возникнет новый мир, лучше. Знаю, ты не веришь, но мир будет лучше… Мне оказана честь наблюдать за его рождением.

Чарли покачал головой.

– Пора идти, – проворчал он. – Пора… у меня работа.

– Не глупи. Даже вестник Смерти нуждается в отдыхе.

– Нет, мне… Моя работа не просто работа, она… Она – мост, она – символ великодушия, она… Я пошел…

Он пошатнулся и едва не упал. Патрик подхватил Чарли под руку.

– Идиот чертов, – выругался Патрик. – Куда тебе нужно?

Он помог Чарли доковылять до гримерок за сценой. Проходы были забиты одеждой и реквизитом, кругом сновали деловитые люди с инструментами и рациями, все гудело и шумело, из студии долетали аплодисменты, приглушенные кирпичными стенами. Чарли спросил, где найти такого-то, объяснил цель своего визита и был направлен к двери.

Чарли постучал раз, другой.

Через минуту дверь распахнули.

На пороге стоял ученый: галстук с шеи сорван, лицо хмурое, бледное.

– Чего вам? – выплюнул ученый.

Повисшие плетью руки дрожали, колени выстукивали дробь, дышал он быстро и тяжело.

– Я вестник Смерти, – ответил Чарли и привалился к стене. Патрик наблюдал. – Меня послали вручить вам вот это…

Чарли показал маленькую картонную коробку. Ученый медленно взял ее трясущимися руками. Открыл.

Внутри лежал галстук, синий с лиловым. Ученый подцепил галстук пальцем, поднес к голой шее. Глаза ученого наполнились слезами, он поспешно сунул галстук в коробочку, захлопнул ее и прижал к груди.

– Я… – начал ученый и умолк, опустив голову, морщинистые щеки заблестели от влаги. – Я… Я жутко облажался, да?

Чарли не ответил.

Ученый вскинул голову, пристально вгляделся сперва в Чарли, затем в Патрика; по лицу последнего ничего не прочел и вновь посмотрел на Чарли, схватил его ладонь, стиснул и зашипел в ухо:

– Здравый смысл мертв. Здравый смысл мертв. Мы его убили, и он мертв.