В конце пути

С этими словами ученый отпустил Чарли и, прижав коробочку с галстуком к сердцу, отступил в гримерку и захлопнул дверь.

Патрик отвез Чарли в гостиницу.

Уже вечер? Надо же.

– Давай покажем тебя врачу, – предложил Патрик, когда Чарли вылезал из машины.

– Нет. Спасибо. Я хорошо себя чувствую.

– У тебя есть мой телефон.

– Спасибо. За… за помощь. Я тебе очень благодарен. Спасибо.

– Позвони мне. Обязательно позвони. И отдохни.

Патрик махнул водителю, поднял стекло, и машина укатила.

По шкале от одного до пяти…

Глупость какая.

По шкале от одного до пяти… хорошо спите?

Нет.

У вас хороший аппетит?

Нет.

Вам тоскливо днем?

Да.

Вы часто тревожитесь?

Да.

О чем?

О смерти.

О смерти?

Всего.

Что значит – всего?

Всего. Это конец чьего-то мира. Конец чьего-то мира.

Вы меня слушаете?

Вы слышите?

Вы видите?

Это конец всего мира.

Чарли, измученный, растрепанный. Он давно не брился – должно быть, не замечал щетины, не обращал на себя внимания. Чарли вставил магнитную карточку в дверь. Дверь открылась. Он шагнул в номер. Сунул карточку в держатель, включил электричество.

Возле кровати вспыхнули лампы, приглушили свечение города за тюлевыми занавесками. Посвистывал кондиционер, и от пересушенного воздуха у Чарли защипало глаза. В ванной он помочился, ополоснул лицо, посмотрел в зеркало, увидел в нем незнакомца. Пошел к кровати, упал прямо в одежде, подумал включить телевизор, не шелохнулся.

Не шелохнулся.

Не шелохнулся.

Голос с улицы, мешает. Чарли перелег на бок, протянул руку к телефону, нечаянно смахнул его на пол. Перекатился на живот, подполз к краю кровати, пошарил пальцами по ковру, нащупал телефон. В комнату постучали. С трубкой в руках он доковылял до двери, открыл.

В коридоре стояли трое. В белых рубашках, черных брюках и кожаных туфлях.

Один произнес:

– Мистер вестник Смерти?

Чарли ответил, прокричал, чуть ли не провизжал:

– Меня зовут…

Тот, который задал вопрос, воткнул шприц, тонкий и белый, Чарли в шею и подхватил его, когда тот упал.

Глава 98

– В квартире установлен «комендантский час», и, если я не вернусь к десяти вечера, то могу остаться на улице. Мне вот интересно: где тут забота о женской безопасности? Меня сажают в тюрьму и заявляют, будто это для моей же защиты?..

– Я всегда любил передачи Би-би-си, но туда теперь приглашают одних богачей да правых. Зрителям нужно предлагать разные экспертные мнения…

– Некоторым лучше умереть.

– О боже, такой ридикюльчик, волшебный просто, и я говорю – хочу, а она мне – зая, у тебя уже один есть, а я ей – ничего ты не понимаешь, ничегошеньки, именно этот нужен, не просто хочу – нужен…

– Люди тупые. Хочешь преуспеть в рекламном деле? Открою тебе секрет: люди тупые.

– Пузырь лопнет, вот увидишь, так всегда бывает.

– По-моему, Интернет не так уж и поменялся.

– Мне, пожалуйста, тонкацу в двойной острой панировке и еще…

– Видите ли, не все читатели сумеют понять книгу, и если вы немного ее подправите, то сильно облегчите им…

– Бум бах бум бах бум бах…

Тик-так тик-так…

– …восемьдесят процентов моего времени занимают ответы на мейлы, и я типа – да что за е-мое, и я их, в общем, теперь не читаю, у меня есть дела поинтересней, а народ типа – «я же присылал вам мейл», да е-мое…

– Если у вас есть свое мнение по предложенным вопросам, тогда, пожалуйста…

– Я ее бросил, потому что с ней я потерял себя.

/*оставьте свой комментарий*/

Глава 99

Встает солнце, и на Манхэттен приходит Смерть.

Смерть бывал здесь уже много, много раз.

В старые добрые времена он являлся в сопровождении своих братьев и сестер. Чума и Голод издавна питают слабость к многолюдным местам, а для Войны нет ничего слаще музыки марширующего оркестра.

– Пам-па-рам, трам-пам-пам! – улюлюкал Война, любуясь стройными рядами юношей с инструментами.

– Не позорься, – ворчала Чума, разминая ноющие кости.

Пусть играют, отвечал Смерть под шелест падающего серпантина. Пусть играют.

То было давно, с тех пор даже Голод научилась шагать в ногу со временем, теперь она заседает в совете директоров и произносит умные фразы:

– Вопрос не в количестве товара, а в методе сбыта.

Смерть тоже научился шагать в ногу со временем. Свидетельством тому – его выбор вестника. Когда-то – когда-то он предпочитал вестников, которые вселяли ужас в сердца людей, когда-то вестники были демагогами, они бесновались при виде восходящего солнца, расхаживали по вспаханным полям, покрытым коркой соли, и потрясали кулаками на ворон да на луну…

…а теперь…

Теперь Смерть приезжает на Манхэттен и селится в четырехзвездочном отеле неподалеку от Авеню Америки, и пробует бесплатную косметическую процедуру, маску для лица, спасибо – а кто бы не попробовал, получи он возможность?

Такие нынче времена?

В Гарлеме.

– Я знала, что ты придешь, – прошептала старушка. – Когда меня не станет, никто и не вспомнит, какой была эта улица раньше, до того, как мир изменился.

Я вспомню, отвечал Смерть, а веки старушки тяжелели, тяжелели. Я всегда помню.

В участке.