В конце пути

– Ничего не имею против мусульман, просто…

– Ха, валлийцы! Вечное посмешище…

– 日本人, 他们不好人, 他们不好…

людилюдилюди

– Защитите русский народ!

– Сунниты не такие, как шииты, у них…

Тиктактиктак

– Сейчас часы показывают…

– Меня не гребет.

– Довериться немцу?!

людикрысыкрысылюди

– Если греки такие, то не видать им нормальной экономики.

– Сегодняшние националисты…

– Борцы за свободу!

людикрысыкрысыкрысыкрысы

– Мы хотим лишь безопасности.

– Мы хотим лишь мира.

– Мы хотим лишь еды.

КРЫСЫКРЫСЫКРЫСЫКРЫСЫ

– Мы хотим лишь привести своих детей в лучший мир.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Глава 101

Чарли очнулся в ящике, лежа на боку.

Колени у подбородка, одна рука зажата под телом, другая на груди, шея скрючена, ступни упираются в стенку. Чарли открыл глаза и увидел стенку, пошевелил коленями и ощутил стенку, сдвинул ноющую спину и стукнулся об стенку, открыл рот, чтобы закричать, но легкие вдруг сами исторгли какой-то звериный стон, сдавленный удушливый рык; Чарли надавил ладонями на стенки, покачал ящик из стороны в сторону – сейчас он упадет.

Не упал.

Чарли позвал на помощь. Никто не пришел.

Чарли попросил его выпустить. Никто не пришел.

Чарли немного поплакал, потом еще покричал, вновь поплакал. Никто не пришел.

Чарли горел, исходил потом, ловил ртом воздух – эмбрион в деревянной коробке – и думал: неужто Смерть явился, неужто наконец догнал своего вестника?

Чарли задыхался и понимал, что это означает: он умрет.

Не умирал.

Плакал.

Слез больше не было.

Никто не приходил.

Чарли ждал.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Ящик повалили на бок и покатили; голова Чарли билась о стенки; крышку сняли, внутрь хлынул яркий свет; Чарли подхватили под мышки, швырнули на землю. Он залебезил от облегчения и благодарности, но тут его дернули за руки и поставили на ноги. На голову надели мешок, руки сковали наручниками за спиной, залаяли-зарычали собаки, Чарли ощутил, как они льнут к ногам, и в ужасе закричал, а кровь уже бежала по венам, и пальцы ног оживали. Чарли споткнулся, упал, его толкнули на стул, ударили в голову – зачем? не было ведь повода, – усадили ровно, сорвали мешок; от света, ослепительно-белого, заболели глаза. В кругу света – лицо, толком не разглядеть, большое лицо, показалось Чарли, огромное лицо, оно ревет и брызжет слюной.

– Что такое Смерть?!

Задыхающийся, одурманенный, потерянный Чарли отпрянул от зловонно-мятного дыхания, от громкого голоса, режущего уши, от света и, смаргивая слезы, прошептал:

– Ч… что?

Рука – не того, кто стоял перед Чарли, – вновь отвесила ему затрещину, как щенку. Тот, кто стоял перед Чарли, ухватил его за подбородок, исполинские пальцы больно смяли кожу, проревел:

– ЧТО? ТАКОЕ? СМЕРТЬ?! – и тряхнул Чарли, точно светящуюся палочку.

– Я не понимаю вопроса!

Вновь затрещина, уже сильнее, Чарли завалился в сторону. Его подхватили.

– Ты попал, отсюда не выйти, понял, выхода отсюда нет, никто не спасет, никто не знает, где ты, так что отвечай, рассказывай, что такое Смерть.

– Смерть – это Смерть! Смерть – это Смерть, просто…

Больше никаких затрещин, теперь в дело пошел кулак. Чарли упал, его подняли, ударили, он вновь упал и был поднят. Зачем? Какой смысл? Оставили бы уже на полу.

– Почему Смерть? – прошипел большерукий, повернул голову Чарли, приблизил губы вплотную к его уху, зубы того и гляди вопьются в плоть. – Почему Смерть?

– Что – почему? Почему Смерть здесь? Смерть повсюду, Смерть ведь…

На этот раз Чарли после удара не подняли, оставили на полу, что вроде бы имело смысл, и стали пинать, что смысла не имело вовсе.

Чарли с надеждой подумал: если обвиться вокруг боли клубочком, тогда, может, и слышно ничего не будет. Он перекатился на колени, вжал в них голову, вывернул наружу ступни – вот бы через них выдавить из себя весь страх, всю муку.

Большерукий дернул Чарли за волосы:

– Что такое Смерть?

Удар.

– Что такое Смерть?

Удар.

– Что такое Смерть?

Удар.

К тому времени, как Чарли отключился, губы его так распухли, что он все равно не смог бы ответить.

Белая комната.

Чересчур белая, чересчур яркая.

Мягкие стены.

Забрезжил свет, вспыхнул, вместе с ним мозг разорвали сирены, рев, крики.

Затем исчезли.

Тишина.

Полная тишина.

Темнота, сплошная, ничто, в бескрайней пустоте не понять, где верх, где низ, где начало мира, а где конец.

Вновь свет.

И темнота.

Чарли долго лежал на полу, закрыв уши ладонями. Потом руки упали, и крики превратились просто в звук, без всякого смысла.

Чарли закрыл глаза, в темноте кто-то вошел в дверь, плеснул ему на голову ледяной воды, он попробовал уснуть с открытыми глазами, но не сумел.

Вечность.

Его вновь усадили на стул.

Большерукий круглолицый человек – Чарли решил назвать его Пузырем и даже похихикал над этим целую микросекунду – поостыл; он вальяжно сидел на стуле, обрамленный светом, и жевал жвачку.

– Что такое Смерть? – спросил Пузырь.

Чарли не ответил, кто-то его ударил. Необходимость в сильном битье отпала: малейший тычок пальцем – и Чарли рухнул бы на пол от мучительной боли.

– Что такое Смерть?