В конце пути

Одеревенелый Чарли скатился на землю, к ступням прилила кровь, в них закололо, и он, словно зомби, захромал по кочкам, приволакивая ногу. Машина стояла на запыленном холме, где когда-то была смотровая площадка: грунтовая дорога огибала холм крутым серпантином и заканчивалась парковкой и лужайкой для пикников, внизу лежали вспаханные тракторами ровные поля, кое-где над металлическими городскими крышами дымили низкие каминные трубы.

Неподалеку от первой машины ждала вторая, блестящий прямоугольный внедорожник с черными бортами и тонированными стеклами, задняя пассажирская дверь была открыта, внутри сидело двое мужчин в сером камуфляже: на голове – черно-красная куфия, на бедре – кобура с пистолетом.

Чарли поманили в черную машину, он залез на заднее сиденье. Кремовая искусственная кожа, сосновый освежитель воздуха. В карманах на спинке кресел журналы – «Тайм», «Вашингтон пост» с пожелтевшими скрюченными страницами; сирийский дорожный атлас за тысяча девятьсот девяносто четвертый год. Мужчины сидели впереди, лица скрывала куфия. Один подался назад, спросил на ломаном английском:

– Пить? – и помахал бутылкой минеральной воды перед носом у Чарли.

Тот взял ее с признательностью, поблагодарил. Вода оказалась прохладной, чистой. Куда девать пустую бутылку, Чарли не знал, поэтому он спрятал ее в свою сумку – вдруг пригодится. Что-то ударило его в ногу. Он поднял предмет. Сорокапятимиллиметровая гильза, холодная, с крохотной насечкой в том месте, куда ударил боек. Чарли сунул ее рядом с собой в изгиб сиденья и стал смотреть в темноту за окном.

Пожар вдали, Чарли сперва принял его за рассвет. Только когда стало заметно, что розоватое свечение на востоке не разрастается, не освещает мир, тогда Чарли понял, что это.

Вдруг затормозили, резко, неожиданно, мужчины закричали: «Вперед, вперед!». Чарли побежал, потому что побежали они – слепой безумный бросок, – упал в грязную высохшую канаву шагах в пятидесяти от грунтовки.

Урчание мотора, двери машины нараспашку, маяк в темноте.

Над головой пролетел самолет, еще один, низко, рев двигателей разорвал небо.

Подождали пять минут, десять – самолеты больше не появились; спутники бережно подтолкнули Чарли назад к машине и поехали дальше.

Над пепельной землей занимался рассвет – настоящий рассвет, торопливый, серый. Чарли не знал, где они сейчас, куда едут. Ему велели ждать в гостинице, и он ждал, а теперь он, судя по всему, то ли в Ираке, то ли на полпути к Иордании. Старые указатели утратили смысл; не было больше Сирии – была Сирия под контролем государства, Сирия под контролем повстанцев и территории под контролем Фронта ан-Нусра, который не признавал никаких границ, кроме установленных Богом.

В рассветном зареве Чарли разглядел город без крыш – при артобстреле чудом уцелели лишь два или три дома в самом центре.

На безымянном поле, где никто не жил и за которое не было причин сражаться, зияли дыры от минометных снарядов, заполненные мутной водой из разрушенных арыков, и длинноногие птицы бродили среди разбросанных пальцев и рваной одежды тех, кого взорвали в разгар ее изготовления.

На водонапорной башне висел большой плакат. Чарли медленно, с трудом перевел: «Когда прозвучит трубный глас, земля и горы будут сдвинуты и разрушены; разрушены в прах. В тот самый день произойдет неотвратимое».

Чарли гадал, где же блокпосты. Один раз машина проехала мимо сдвинутого к обочине шлагбаума в месте прежнего КПП, в другой раз – мимо сожженного сарая возле раскуроченного моста; лицо президента на сарае полностью обуглилось, уцелел лишь кончик подбородка.

Встречная колонна грузовиков; сперва Чарли среагировал на нее спокойно, но тут последний грузовик вильнул к обочине, затормозил, оттуда выпрыгнули люди – гранатомет, штурмовая винтовка, пистолет, секира – и криками велели внедорожнику остановиться.

Водитель затормозил – непринужденный, уверенный, – со вздохом открыл дверь, жестом позвал Чарли за собой. Тот вышел; его пальто нелепо топорщилось поверх пижамы. Последовала беседа: люди из грузовика вопили и наводили оружие, люди из внедорожника отвечали спокойно, спокойно. Чарли пробовал уловить суть, но без толку; в какой-то момент водитель внедорожника взял Чарли за плечи и предъявил его вопящим людям, те боязливо переглянулись. В другой момент мужчина-пассажир из внедорожника начал шептаться с мужчиной, у которого была длинная борода, а на плече висел автомат Калашникова; эти двое встали спиной ко всем и принялись что-то настойчиво доказывать друг другу; когда они закончили, вооруженные люди залезли назад в грузовик и продолжили свой веселый путь, а водитель внедорожника сказал Чарли:

– Если хочешь отлить, то можно сейчас.

– Спасибо, не хочу, – пробормотал тот.

Водитель пожал плечами и показал Чарли садиться в машину, а второй мужчина пошел мочиться на обочину.

Они ехали, высокое полуденное солнце припекало.

Машину остановили, достали из багажника бочонок, перелили бензин в бак.