В конце пути

Церковь просуществовала недолго – пришла война, и злобные люди, не ведающие покоя, объявили церковь непристойной, варварской и взорвали ее, обратили в пыль. Стоя в этой пыли, Смерть рассердился – тем, кого он забрал, не выказывают должного уважения! – и решил: еще до исхода этого дня люди, много людей, испытают на себе его негодование. Ведь Смерть, как и остальных всадников Апокалипсиса, можно призвать, но, даже будучи призванным, он не обязательно подчинится человеческой воле.

Позади Смерти ждала Голод; хотя, честно говоря, у нее было слишком много дел в настоящем, чтобы сильно переживать о прошлом.

Дела-дела-дела-дела…

Играла музыка.

И были танцы.

И была поддельная пепси-кола, от которой у Чарли горело во рту.

И море еды.

И вновь танцы.

Когда же все кончилось, Чарли на нетвердых ногах побрел рядом с Касимом по полуразрушенным коридорам некогда роскошного дворца и пролепетал:

– Вы так добры, вы… невероятно добры…

Касим, лицо которого раскраснелось и заблестело явно от чего-то покрепче газировки, пробормотал:

– Ради вестника Смерти кто ж не расстарается?

Он захохотал над какой-то очень смешной шуткой и показал Чарли его комнату: с большой кроватью под настоящим балдахином и с шикарным взбитым матрасом, с Кораном на одной красивой резной тумбочке и с романом Тома Клэнси на французском языке – на другой; и Чарли залепетал спасибо-спасибо-спасибо, а Касим вновь засмеялся и ответил: «Не за что!» и пошел спать к себе.

Через пять минут, едва Чарли ополоснул лицо водой из миски возле искореженного жарой настенного зеркала, в дверь постучали, и не успел он ответить, как в комнату вошла женщина в шелковом халате – а больше, пожалуй, ни в чем – и пробормотала:

– Меня прислали к вам?

– Э… нет?

– Вы вестник Смерти?

– Да, но вас не присылали.

– Меня прислали, – решительно заявила она и потянулась к завязкам халата. – Прислали.

Чарли всплеснул руками, точно перепуганный цыпленок крыльями, и рванул к ней, не дав развязать узел.

– Нет, – забубнил он на жалком арабском. – Нет, я не… вы не…

Гостья вздрогнула. Чарли понял, что крепко сжал ей запястья, и вдруг заметил на них черно-лиловые синяки – застарелые следы, которым не давали возможности зажить. Сконфуженный, он отпрянул, и девушка вопросительно посмотрела на него. Она была совсем юной, волосы ее недавно безжалостно остригли, и они только-только начали отрастать.

– Я женат, – выпалил он. – У меня есть жена.

Лицо у девушки вытянулось, она опустила глаза в пол, запахнула халат на худеньких плечах. Вина, страх, тревога – Чарли не понимал, что именно, – чувства накатили резко, быстро, у него даже закружилась голова.

– Можете остаться, – уже мягче добавил он. – Я посплю вон там… – взмах в сторону низкой деревянной кушетки, заваленной подушками. – Вы поспите в кровати.

– Я остаюсь?

– Вы остаетесь. Вы спите там, я сплю тут.

Она нерешительно застыла – видимо, не поняла, – тогда Чарли затолкнул сумку под кушетку, упал на нее, поджал колени к груди, закрыл глаза и изобразил спящего.

Девушка немного постояла, разглядывая странного мужчину. Он не шевелился, и она подумала – вдруг его притворный сон перерос в настоящий? Подошла к огромной пышной кровати, нырнула под простыню и уставилась в потолок.

Спал ли хоть кто-то из них, оба не знали. С первыми рассветными лучами девушка сбежала.

Глава 47

Утром Чарли сказал:

– Я вручил вам ручку, мне пора…

Касим воскликнул, ну конечно, без проблем, мы найдем вам машину, подождите-ка здесь…

В обед Чарли сказал:

– Мне обещали машину. Касим еще не?..

Полковник заверил, машину наверняка ищут, не переживайте, я сейчас узнаю.

Вечером Чарли сказал:

– Спасибо за гостеприимство, только мне нужно попасть в другой город, он далеко отсюда, у меня…

Майор ответил, машин нет, и сегодня не будет, и завтра тоже, но вы подождите, мы вас отсюда вывезем, вот увидите.

Ночью над горизонтом повисло желтое зарево, а над головой промчало пять реактивных самолетов, и кто-то проворчал: «Чертовы русские!», а кто-то другой в противоположном конце двора проворчал: «Чертовы американцы!», и неизвестно, кто оказался прав, только какое это имело значение? И для тех, кто вверху, и для тех, кто внизу…

Чарли сидел на ступенях старинного дворца, зажав ладони коленями, и спрашивал, не встречал ли кто Касима. Поэт был везде и нигде. На передовой – сражался плечом к плечу с солдатами; в городе – охранял женщин. Ходил отлить, покурить, проведать свою мать; помогал защищать амбар, вел переговоры с боевым командиром с востока – человеком, который никому и ничему не хранил верность. Касим сочинял оду луне и тонким серебристым лучам, освещавшим эту темную землю. Он разговаривал по «скайпу» со своей знакомой из Южной Кореи. Присматривал за детьми. Был бессмертен. Готовился к смерти. Касим был чудовищем, вытаптывающим могилы. Он был героем, присутствовал повсюду одновременно и отсутствовал везде, где его могли бы отыскать враги – и даже сам Смерть.