В конце пути

брела Эмми рука об руку с вестником Смерти по краю обрыва, жесткие сухие цветы потрескивали на ветру, морская гладь внизу искрилась от солнца. Эмми с вестником брели и разговаривали: о трудных учениках и надоедливых учителях; о заведующих кафедрой, которые умеют только одно – ругать на педсовете подчиненных; о последних увольнениях и правительственных программах; о том, что Эмми нравится столярное дело и она мечтает после занятий прошмыгнуть в мастерскую к миссис Доуз, взять несколько уроков; о том, что родители винят школу, школа винит родителей, и лишь дети всегда винят себя. Чарли же рассказывал о долгом ожидании в Дубае и Франкфурте, прилетах-вылетах, прилетах-вылетах; о бдениях у постели умирающих; о доставке цветов в школу, в которой через несколько дней вооруженный мужчина убьет пятнадцать учеников. О встрече с родителями этих детей и о сказанных шепотом словах – порой я последняя любезность, а порой – предостережение…

О тайном знании – про то, что в перестрелке в Айове могло погибнуть не двадцать три ребенка, а двадцать четыре, но одна мама пообщалась в вестибюле с вестником и решила поверить своей дочери, когда та пожаловалась на простуду, хотя девочка наверняка соврала.

– В человеке постоянно идет борьба между интуицией и голосом разума, – размышлял Чарли под яркими лучами солнца. – К тебе подходит на улице мужчина, и интуиция подсказывает – что-то не так; ты просто чувствуешь, и все; чувствуешь, что мужчина… но он красиво одет, да и вообще вы в цивилизованной стране, и ты выбрасываешь предчувствия из головы: не глупи, не сочиняй, нечего пугаться на ровном месте. А мужчина идет за тобой до самого дома, и ты начинаешь кое-что понимать. Ты ведь ни о чем его не просила. Не просила помочь с сумками. Не просила проводить до подъезда. Мужчина, которого ты уволила, он рассмеялся и заявил, что вы еще увидитесь, а ты выбросила его слова из головы – подумаешь, брякнул сгоряча. И тебе становится ужасно страшно, а он приходит вновь, приходит, и тогда…

Эмми вложила свою руку в руку Чарли, и они побрели дальше молча, вдыхая запах соли. Внизу по черным камням ползали коллекционеры окаменелостей, целая семья.

– Ты мог что-нибудь изменить? – наконец спросила Эмми. – Мог спасти тех школьников?

– Не знаю. Я не знаю имени убийцы, не знаю, зачем меня посылают. Как-то я поехал в школу в Пакистане. Ехал и думал – о боже, дети, я навещаю детей, значит, Смерть их… но тут в школе вдруг распахнули ворота, и девочки сели за парты вместе с мальчиками и стали учить Коран, а еще истории из Библии и Торы, и учитель сказал: «Все мы – просто люди, и мы стараемся, как можем», и Смерть там тоже был, а я, значит, приехал раньше, чтобы вот таким образом выказать уважение, а потом Айова… Я к чему: мне ведь заранее ничего не известно, только по дороге в ту школу я, по-моему, знал. Иногда Смерть приходит по собственной воле, несет с собой пожары и наводнения, землетрясения и торнадо. Иногда же Смерть приходит потому, что его призывают люди. Я ему предшествую, и везде… знаешь, что везде меня поражает?

– Нет.

– При виде меня почти никто не удивляется. В айовской школе – никто мне не удивился, вообще. И никто ничего не предпринял, а потом все произошло…

Чарли и Эмми брели рядом вдоль моря.

Глава 55

Тише, ребята, тише! Да, мисс Вудс, вас это тоже касается, телефон убирайте! Продолжим с того места, на котором мы закончили прошлый урок. Размножение человека. Мы уже обсудили, как в процессе клеточного мейоза образуются яйцеклетки и сперматозоиды. Сегодня поговорим о том, что происходит во время секса, об оплодотворении и формировании эмбриона, спасибо, можете смеяться – конечно, можете, но я утверждаю, что в учебной программе нынешнего года важнее данной темы ничего нет. Никакие другие знания не окажут столь огромного влияния на вашу жизнь, а потому мы обсудим еще и контрацепцию. Между прочим, я тут недавно кое-что услышала – те, кто это обсуждал, сейчас поймут, что речь о них. Так вот, хочу прояснить. Занятие сексом в позе стоя не защищает, повторяю – не защищает ни от беременности, ни от болезней, передающихся половым путем…

Глава 56

– Чарли?

– А?

– Если завтра ты увидишь в календаре новое задание, если тебе поручат… Если бы это была я, если бы заданием была я, то как бы ты поступил?

– Тебе еще…

– Не увиливай. Я серьезно.

Скрип кровати. Шуршание белых простыней. Шум волн за окном, запах соли. Занавески трепещут от западного ветерка, впитывают солнце. Бело-голубое отражение в океане, водная гладь – как зеркало, в ней тоже небо.

Наконец:

– Если бы мне пришлось идти к тебе. Как вестнику.

– Да. Как бы ты поступил?

– Я бы тебе сказал.

– Да ну?

– Ну да.

– Сказал бы мне, что я умру?

– Это не всегда…

– Да к черту, я знаю, что не всегда, но ты бы смог? Смог бы спокойно выполнить такое задание?

– Да.

– После Сирии, после увиденного там, ты бы…