В конце пути

Гостиница в Икойи, на острове Лагос. Все на высшем уровне, совсем не похоже на Нигерию. Полы до блеска отполированы механическим полотером, его толкает женщина, которой велели не надевать на работу серьги-кольца; растения в горшках с крупным темно-серым песком, похожим на наполнитель для кошачьего туалета. Конторка портье с латунной табличкой «Ресепшен»; красная униформа, слишком строгая и жаркая для здешнего климата; ослепительные улыбки; лифтер, который подскакивает, точно в него электрошокером ткнули, спешит раньше вас нажать кнопку и – самое поразительное – не требует чаевых. Разве это Лагос?

Вестник Смерти стоял у окна номера на седьмом этаже, смотрел на лагуну, на задымленный серо-бурый горизонт, слушал автомобильные гудки, ощущал дрожь и гул генераторов за домами и испытывал сомнение – действительно ли он, вестник, здесь впервые? Может, он уже бывал в Нигерии – или, скорее, бывала другая вестница, а Чарли хранил ее мысли? Может, воспоминания всех предшествующих вестников Смерти сливались в одно, прилеты, вылеты, прилеты, вылеты…

(Чарли на мгновенье закрыл глаза и воспарил над пылающим Римом – орлиные крылья, желтые зеницы, – и ничуть не удивился.)

(Синдром смены часовых поясов – порой штука странная. Обычный синдром смены часовых поясов.)

Лагос, вечер, прогулка по берегу лагуны. Воздух липкий. Над водой, по идее, должен бы веять прохладный ветерок, сдувать клейкий пот и запах гнили, но даже там дно лодки пышет жаром, будто море выдыхает огонь. Безлюдное место отыскать трудно, разве что гостиничный номер. У обочины шумных дорог стоят женщины с огромными бочками и блюдами на голове – мойн-мойн, акара, эва-агойин и хлеб, жареные бананы-плантаны, тушеная говядина, черная фасоль и уксусные закуски; мясо-барбекю, от которого жжет внутри, пакеты с вареным арахисом и запеченная до углей рыба в оранжевом соусе, от которого пальцы Чарли еще долго щипало, даже тщательное облизывание не помогло. Перед магазинчиком, где девяносто девять процентов пространства занимали мобильные телефоны, и лишь один процент отводился воздуху, торчал мужчина в шортах и шлепанцах. Чарли поразмыслил, а не купить ли у него зеленый баклажан, но устоял. Диарея путешественника – аргумент убедительный; она была, скорее всего, неминуема, но Чарли ведь приехал в Лагос ненадолго, вдруг на этот раз – ну вдруг – бог милует.

Вдалеке мелькнула полицейская машина, и женщины, сидевшие на корточках перед хлипкими печками, исчезли, будто туман поутру, никакой суеты, обычное дело, издержки бизнеса. Ойнбо, ойнбо, кричала детвора Чарли, пока тот петлял между машин-убийц. Ойнбо, ойнбо, чужестранец, белый человек! Местами тротуары были, местами – нет. Местами вдоль обочины шла узкая грязная дорожка – здесь тротуар предполагался, но плиты не доехали. Гигантские рекламные щиты предлагали американские бургеры или спасение души в объятиях Христа. Попрошайки были наперечет. Даже старые вдовы, согбенные и беззубые, ковыляли туда-сюда вдоль дороги, продавали мятые фрукты или игрушечные пистолетики, кутались в пурпур и синь, желтизну и зелень, потертую на швах.

Электричество выключают, опять, опять, люди охают, чертыхаются, ворчат, ну и как работать в таких условиях? В небе над лачугами, которые льнут друг к другу в каждом закоулке Лагоса, подползают к белым особнякам суперзвезд, поп-звезд, звезд от бога и военных, – над этими лачугами как попало натянуты провода. Энергетические компании сыплют проклятьями и заявляют:

– Как же вам что-то поставлять, если вы все крадете?

– Нечего у вас красть! – звучит в ответ. – Вы нам ничего не даете!

Так и живут.

Утро, у Чарли длинный список дел.

Йоми ждал у гостиничных ворот. Чарли пришлось поручиться за своего возмущенного водителя – охранники не пропускали его на территорию.

– Куда сегодня поедем? – спросил Йоми.

– Мне нужно кое-что забрать, а потом кое-что отдать.

Пожатие плечами.

– Работа у вас такая, аби!

Поехали в резвом потоке лагосского транспорта, под дружелюбные гудки клаксонов. Йоми после недолгих уговоров включил радио, стал вертеть ручку настройки.

– Я закричал: «Боже, боже, боже!».

– О, Барбара-Энн, за руку меня возьми…

– Бои на севере…

– Я имею в виду экологические последствия такого…

– Отличие в том, что йоруба, я сейчас о людях, о народности йоруба…

– На часах двенадцать, полночь, брат мой…

– Господь мне денег не платит.

– Нашу демократию нужно восстанавливать…

– О, спасибо за звонок, у вас, похоже, настоящая проблема, настоящая, давайте-ка спросим мнения слушателей.

В конце концов остановились на волне, которая, по словам Йоми, передавала нормальный йо-поп и афробит, если вам такое нравится.