В конце пути

Мужчина из клуба; мужчина, который не смеялся. Недовольный зритель? Критик, который слишком серьезно относится к работе?

Чарли обдумал оба предположения, словно пациент, который видит на снимке свою опухоль и говорит: «Может, томограф ошибся» или «Я бы хотел услышать мнение другого врача»: со всей искренностью, но без малейшей веры.

Изабелла приросла к месту, Чарли тоже. В ее глазах вновь вспыхнул страх – мгновенный, резкий, – который превращал ее из смешной в сердитую за секунду. Она посмотрела на мужчину в белом, потом на вестника, и тому на минуту почудилось, будто, глядя на него, Изабелла видит Смерть, и будто Смерть и Чарли стали одним целым.

Мужчина спросил:

– В чем дело, лесбиянка?

– Мы вас не искали, – звонко и торопливо ответила она, потом выпалила: – Ойнбо – вестник Смерти!

Мужчина поднял брови, вновь оглядел Чарли, не поверил.

– Нарываетесь? – задумчиво протянул он.

Чарли с удивлением ощутил, как ладонь Изабеллы скользнула в его собственную.

– Смерть придет сегодня? – шепнула Изабелла, почти не размыкая губ.

– Я… вряд ли.

– Тогда бежим!

Он рванул вперед только потому, что она его потянула; все равно несколько секунд ушло на то, чтобы перестать спотыкаться, чтобы до него дошло – да, он бежит, и да, мужчины бегут следом, двое в вонючей одежде летят сломя голову, а главарь в блестящих туфлях трусит степенно, уверенный в своих ребятах, уверенный в себе.

Если бы не погоня, Чарли счел бы это приключение уморительным.

А может, оно и так уморительное, несмотря на растущее подозрение, что он, Чарли, спасает свою жизнь. Возможно, есть тут нечто смешное, возможно…

Свернули за угол, помчали назад к клубу. Изабелла врезала плечом в металлическую калитку, та неохотно подалась, Изабелла ввалилась во дворик, потянула Чарли за собой, пихнула калитку. Кто-то из преследователей впечатался в нее снаружи, Чарли с Изабеллой налегли изнутри, стали толкать, закрывать.

Какое-то время борьба шла с переменным успехом, затем калитка наконец встала на место, и Изабелла резко задвинула засов. Чарли застыл, прислонившись спиной к калитке, а та дрожала и ходила ходуном под ударами кулаков и ног. Изабелла кинулась к задней двери клуба, подергала изо всех сил.

Клуб был закрыт, музыка не играла.

Изабелла процедила ругательство, достала из кармана телефон. Калитка за спиной у Чарли скрипела и дрожала, засов стучал о стену, болты слабели.

– Вы звоните в полицию? – Чарли больно садануло по позвоночнику, дыхание перехватило.

– Полиция нехорошо, – рявкнула Изабелла. – Вы тупой?

– А вы звоните кому-то хорошему?

Она жестом велела ему умолкнуть, хотя удары снаружи не утихали. Поднесла телефон к уху, подождала соединения – уже собранная, профессионал на работе. Заговорила на языке йоруба, быстро, отрывисто; Чарли ничего не понял. Произнесла от силы десять слов, и разговор закончился. Изабелла подошла к Чарли и тоже навалилась всем весом на калитку.

– Вы знаете того господина? – спросил Чарли.

Голова у него шла кругом при каждом ударе по металлу.

Изабелла в ответ плюнула.

Не успел Чарли задать очередной вопрос, как стук снаружи затих.

Двое во дворе застыли, напряженно глядя друг на друга в ожидании продолжения.

Они ждали.

Снаружи зашуршало.

Изабелла крепко сжимала в кулаке телефон, как оружие, – если что, ударит. Чарли не шевелился, по-прежнему едва дышал и налегал спиной на калитку.

Когда над стеной вырос первый преследователь, выглядело это не столько акробатическим трюком, сколько пародией на него. Товарищ подкинул паренька вверх, тот едва не пролетел мимо узкой стены и неуверенно зашатался на ней, не зная, в какую сторону падать. Наконец он спрыгнул во дворик, Изабелла тут же подскочила и попыталась еще в полете вытолкнуть, выбить незваного гостя назад, на улицу, однако в результате он приземлился чуть ли не на нее, и они кубарем покатились по земле. Изабелла вскрикнула, Чарли машинально отлип от калитки, схватил парня и стал оттаскивать его от Изабеллы, колотить по голове, по груди – неуклюже, неумело; все эти телодвижения причиняли больше боли кулакам Чарли, нежели мальчишке-переростку: тот не обращал внимания на удары, махал руками и отпихивал Чарли, как надоедливую пчелу на пикнике. Парень рванул к калитке, но Изабелла поймала его за щиколотку и крепко сжала, а Чарли сграбастал незнакомца в охапку, дернул, тот потерял равновесие, ноги разъехались. Изабелла разжала захват, и конструкция из настырного мальчишки и растерянного мужчины вновь рухнула на землю.

Руки, пальцы, плоть, пыль. Не было в этой схватке ни благородства, ни ловкости, ни изящества; просто одно тело лезло вперед, а другое старалось его не пустить. Чарли даже не заметил «заточки» – назвать ее ножом было бы несправедливо, – пока противник не воткнул ее Чарли в правую руку, ближе к плечу. Да и тогда он не сразу понял, подумал – то ли ногтем оцарапало, то ли мышцу дернуло; и лишь от крика Изабеллы: «Нож!» Чарли опустил голову и различил небольшое лезвие в собственном теле.