В конце пути

Чумазая арендованная машинка Чарли выглядела здесь совсем крошечной и неприметной. Когда он ее запирал, подошел служитель парковки – весь в черном, за исключением белоснежных перчаток – и спросил, не перепутал ли Чарли стоянки. Персонал оставляет машины с другой стороны, за домом.

– Я гость, – ответил Чарли. – В некотором роде.

Его британский акцент, пожалуй, произвел лучшее впечатление, чем измятая одежда и аромат долгого сидения за рулем. Робинсон с хрустом потянулся, разминая кости, огромные руки взлетели в небеса. Служитель нахмурил брови, затем кивнул и пропустил странных посетителей.

Они ступили на деревянный мостик над озером, густо поросшим зеленым мхом. Над ухом зудели комары, которых отпугивали при помощи яркого пламени цитронелловых свечей в стеклянных сосудах, расставленных через каждые пять футов. В деревьях, темных на фоне ослепительно распахнутого неба, пела жизнь, там чирикало, металось, скакало, падало. Робинсон замер на мосту, склонил голову набок, Чарли тоже встал. Они впитывали воздух, слушали, как плещет по воде откормленная рыба, как заливаются древесные лягушки, и это было чудесно.

Тут подошли седовласый мужчина в смокинге и девушка в нежно-голубом наряде с шлейфом, шлейф этот несла над головой латиноамериканка в темно-фиолетовом коктейльном платье. Девушкин наряд оказался широковат для мостика, она попробовала протиснуться, Чарли с Робинсоном прилипли к перилам, потом зашагали в хвосте процессии.

При приближении к дому стала слышна музыка, оркестр из десяти человек играл вальс – плавные ритмы, степенные танцы благородных людей. Какой-то мужчина, тоже в черном и тоже в белых перчатках, при виде Чарли с Робинсоном чуть подался вперед – будь Чарли понаивней, он принял бы это за поклон, – и поинтересовался родом их занятий.

– Меня зовут Чарли. Я вестник Смерти. Я приехал к миссис Уокер-Белл.

– Вы из обслуживающего персонала?

– Я вестник Смерти, – повторил Чарли с терпеливой улыбкой. – И все.

Мужчина кивнул – вновь похожее на поклон движение, – и достал из-под длинной полы черного фрака рацию, неожиданно современную и грубую в этом царстве элегантности. Несколько коротких фраз, выслушанный ответ. Улыбка, уже расслабленная:

– Миссис Уокер-Белл приглашает подождать ее в доме и спрашивает, не желаете ли вы шампанского.

Они ждали в доме.

Чарли попросил шампанского – он решил, что иначе Робинсон пить не станет, а ведь ему наверняка хочется. Их провели в комнату, где, судя по всему, наутро после свадебного банкета обычно завтракали счастливые молодожены: чаша с душистыми сухими лепестками, пышные цветы в прозрачных стеклянных вазах, белоснежные скатерти, белые кожаные стулья с высокой спинкой.

Чарли и Робинсон ждали, за приоткрытой дверью мелькали тени, звенел смех, играла музыка. Ждали. Робинсон перекатывал шампанское в бокале, поглядывал на нетронутый бокал Чарли, ждал. Оба ждали. Музыка звучала, тени двигались, Чарли и Робинсон ждали.

Робинсон в сердцах – даже в раздражении – запрокинул бокал, осушил его одним глотком, вытер губы тыльной стороной ладони.

Чарли молча посмотрел на Робинсона и подтолкнул к нему через стол свой бокал.

Робинсон его взял, повертел в пальцах.

Двое мужчин сидели и ждали.

Робинсон прихлебывал шампанское, уже медленней.

Спустя тридцать минут в дверях возник мужчина в черном. Фрак, строгие брюки, белые перчатки, широкий галстук. Кожа бархатистая, темная; стрижка короткая. Чарли в который раз отметил, что почти весь обслуживающий персонал здесь темнокожий.

– Господин вестник Смерти?

Чарли встал.

– Прошу следовать за мной.

Чарли проследовал. Робинсон приподнялся со стула – мне идти или ждать? Чарли с улыбкой пожал плечами. Робинсон, волоча ноги, побрел за Чарли.

Белые коридоры заливал теплый свет вольфрамовых ламп и ароматических свечей. Двери украшали венки из живых цветов, с потолка – местами настолько низкого, что Робинсону приходилось пригибать голову, – свисали полосы ткани, в которые были вплетены розовые и пурпурные букеты; пол усеивали душистые лепестки, их давили ногами, и в воздухе витал нежный запах.

Из-за дверей долетали голоса.

– Представляем… мистера Дуайт-Ли и мисс Дуайт-Ли!

– …чудесная возможность увидеться со старыми друзьями, жизнь развела нас так далеко, но сегодня мы здесь, вместе…

– Раньше разрешали носить только белое, а потом отцы отказались платить за очередное белое платье, и правила изменили, пастельное, только ты представь, у нее теперь новый стиль, у нее…

– Можете сыграть «Повеяло молодостью»?

– Трон, сусальное золото, платиновая инкрустация вокруг…

– Красота-красота! Капельку… знаешь… в духе школьного выпускного… но все равно красота!

– Мы славим себя, славим свои семьи, свою любовь к семье, любовь к…

– Настоящий жемчуг.

– …пожелать хрустальную туфельку, однако мозоли…

– А разве… разве она не надевала этого платья раньше?

Внезапно в голове застучало, да так сильно, что Чарли потерял равновесие, нащупал стену. Сзади Робинсон шагнул ближе, озадаченно протянул руку, но поддержать не осмелился.

– Ты… как?