В краю несметного блаженства

– Какой, блин, системы? Мы стоим на пороге грандиозных изменений, на смену старой системе пришла новая, и теперь и она тебя не устраивает. Вех, ты запутался. В порыве нахлынувшей депрессии ты не различаешь хорошее от плохого и сгребаешь всё в одну кучу. Остановись, протрезвей от болезненного дурмана и вернись, наконец, в нормальное состояние.

– Хорошо, хорошо… – повторял парень, поднимаясь с кровати и покидая комнату. – Я пошёл в нашу спальню. Фильм смотреть не буду – мне расхотелось.

– Составить тебе компанию?

– Нет, пока нет… В общем, приходи, как наскучит или как захочешь спать.

Рокси досмотрела фильм до конца (ей завтра никуда не надо было рано вставать) и в полночь перебралась к Веху, который к тому моменту дрых тяжёлым сном.

Следующая неделя вплоть до пятницы промелькнула за мгновение, но и в ней нашлась пара моментов, без которых перейти к долгожданному двадцать пятому ноября будет обременительно.

Барн Вигель избавился от своего сострадания, которое единожды вспыхнуло в нём при виде измученного жизнью Веха, и уже с понедельника продолжал терроризировать парня новой порцией дополнительных сверхурочных заданий. Правда, стоит отметить, эти задания перестали носить масштабный характер (не устранение серверной ошибки на целом этаже и не гора мебели) и стали более приземлёнными. Обычно Барн на лифте поднимал Веха на десятый этаж и давал ему простое устное распоряжение – убраться в своём кабинете. Тряпку Вех брал в ближайшей кладовой и оперативно принимался за вытирание пыльных поверхностей. Но напрашивается логичный вопрос: почему он, по жизни являясь противником несправедливости и борясь с ней всеми силами, позволил, пусть и директору, надсмехаться над собой и использовать себя в качестве личного раба? растрачивать своё личное, официально нерабочее время? Всё просто. Вех был зомбирован, причём зомбирован едой, той самой вкуснятиной, что с недавних пор ему стали предлагать на обед, всеми этими рагу, супами, газированными напитками с различными фруктовыми и ягодными вкусами и тому подобное. Стоит припомнить слова Ролгада по телефону с Барном о «дешёвом новом питании» и прокрутить её в голове ещё раз. Дешёвое новое питание было частью большого плана, и внедрялось оно не только в Центре Послесмертия, но и повсеместно, во всех столовых, например (вспомните разговор двух надзорщиков у палаты Эллы), а также на улицах в виде автоматов со стеклянными дверцами, из которых, по нажатию нескольких кнопочек, можно было получить для себя вкусный сладкий напиток. Что-то в еду добавлялось такое, что блокировало некоторые отделы мозга и психики, но одновременно было чрезвычайно вкусным, и поэтому никто не был в курсе этих сомнительных добавок и только поражался новым вкусовым ощущениям от привычных блюд. Барн же, мистер Крауди и прочие участники плана подобной дрянью желудки не наполняли: им отдельно приносили обычное питание без лишних ингредиентов. Вспомните жалобу мамы Веха о том, что качество еды в пайке резко снизилось, и задумайтесь над объёмом того ужаса, той угрозы, что нависла над жителями. Это надоедливое повторение жизненно необходимо для осознания беды, речь о которой пойдёт дальше, но уже совсем скоро.

Организм Веха, конечно, сперва боролся с гадостью. Борьба эта выражалась в проблемах с пищеварением, появившихся на третий день после употребления в пищу новой еды. В четверг, возвратясь с работы домой, парень внезапно схватился за живот, ибо его нехило закрутило, еле успел добежать до туалета и просидел там почти час. Но и он, и Рокси списали данный инцидент на некое стрессовое расстройство, возникшее от утери Эллы. После этого подобных казусов не происходило, организм привык, перестал защищаться и послушно вбирал в себя напичканные химикатами супы, котлетки, газированные соки и прочее.

Как проявлялось зомбирование? Падением внимания и концентрации, в некоторой степени – беззаботностью и отсутствием понимания происходящего. Вот и Вех, частично ничего не понимая и находясь в упадке, покорно удалял пыль с полок, пока Барн расхаживал в двух шагах от него и монотонно делился со своим зомби самыми сокровенными секретами, самыми грязными и грубыми словами: