В краю несметного блаженства

– Мы терпеливо дожидаемся понедельника двадцать седьмого ноября, щенок ты мой мокроносый. В понедельник наш святой лидер мистер Крауди выступит с одним прелюбопытнейшим сообщением, которое перевернёт и изменит всё. Жизнь человеческая обесценится в один момент, как обесцениваются массы денежной бумаги под воздействием гиперинфляции. Но тебе ли знать, что это такое? Ты ведь не способен анализировать, ты не способен думать и размышлять. И вместе с тобой – в одном нескончаемом ряду – стоят такие же неспособные анализировать, думать и размышлять люди. Все вы под нашим колпаком, весь город и вся страна. Ещё чуть-чуть – и всё решится. Между делом, знал ли ты, Вех, что Брайан Хемельсон мёртв? Он оказался настолько живучим, что мне пришлось устроить на него не одно, а целых два нападения. В первый раз отделался синяками, а во второй раз, то есть неделю назад, мои прихвостни выполнили свою работу как надо. Подловили его прямо возле дома, избили, оставили без одежды, выволокли в тёмный заснеженный переулок и оставили превращаться в льдинку. Но нашлись неравнодушные люди, заметили бездыханное тело, привели Брайана в сознание и согрели. На следующий день случилась с ним сильнейшая ангина, от боли разрывало горло, начался жар. Свезли его в Центральную Городскую Больницу, но не спасли. Бедный человек! Столько пережил! Ха-ха! А знаешь, Вех, что явилось причиной нашей над ним расправы? Вернее, кто явился? Ты! Избавившись от старикашки, я планировал с максимальной силой воздействовать на тебя, сломить тебя и растоптать, но ты продемонстрировал такую несусветную глупость и такое безразличие к своему другу, что все мои планы разом нарушились. Стоит ли говорить, что ты не меньший убийца и маньяк, чем я? Хладнокровный и бесчувственный. Такие нам и нужны – роботизированные безжизненные куски кожи, жизни которых плотно сжаты в наших кулаках!

Вех натирал, натирал и натирал эти деревянные полки, брызгал чистящим средством на стеклянные двери и очищал стекло от пятен рук. Сеансы подобных разговоров с Барном и работы с тряпкой продлились пять дней.

II.

Наступило, наконец-то, двадцать пятое ноября. Вех, склонив голову, стоял возле маленького раздвижного окошка, тыкал через него пальцем и возбуждённо что-то объяснял. Он стал абсолютно сухим, сгорбился, щёки его сделались впалыми и представляли собой ямистые углубления. Третий день как его одолевала изнурительная бессонница, и, не будь её – он, пожалуй, и не согласился бы пойти на столь отчаянный шаг, который по сей день считал признаком падения на самое глубокое дно. То, что однажды разрознило и рассорило его с Донованом, он теперь не воспринимал как нечто отвратительное и относился к этому как к жизненной необходимости. Речь шла о сигарах.

Вех очутился в подвале, очень старом подвале, до которого нужно было спускаться вниз через несколько десятков лестничных пролётов и в котором пахло кислой ржавчиной. С низкого потолка свисала, болтаясь на шатком проводе, одинокая тускло-жёлтая лампочка. Не нужно знать, как Вех вообще умудрился найти этот подвал, но стоит пояснить, что в Сети наплодилась тонна рекламных объявлений о продаже сигар, ядовитых напитков и более сильных наркотических средств (тоже часть плана), и поэтому любой желающий без особых усилий имел возможность списаться с продавцом, выведать адрес и тотчас же прийти за покупкой запретных плодов.

За раздвижным окошком, на старом обитом стуле, сидел продавец – толстый мужик с длинными сальными волосами. Казалось, он буквально врос в сиденье, ибо практически не шевелился, а за любыми движениями тела вместе с ним приходил в движение и стул. Продавец едва дотягивался до разложенных позади него на навесной полочке портсигаров, которые были набиты сигарами различной длины, толщины и содержимого. Он поочерёдно раскрывал перед лицом Веха свои сокровища, и глаза его сияли с той же животной жадностью и с тем же интересом, что и глаза парня.

– Эти – тоненькие – простые табачные сигарки, но зато их много, – вдобавок объяснял продавец, открывая и закрывая портсигары одни за другими и убирая их на место. – Вот эти – уже из более крепкого табака, бодрят и хорошо поднимают настроение. Самые знатные – я зову их «большими пальчиками» – для долгого и терпеливого курения. Подойдут истинным ценителям.

– Знаете, – пожаловался Вех, – я очень плохо сплю. Пятьдесят часов на ногах, и это при условии, что предыдущие два дня я вкалывал по восемь, а то и по девять и по десять часов на работе. Мне не нужна бодрость – я, наоборот, хочу устать так, чтобы отрубиться и наконец утонуть во сне. Настроение мне тоже не нужно. Есть у вас что-нибудь такое, от чего я вымотаюсь как лошадь и лягу в постель?

– О-о! – протяжно промычал мужик. Он как раз хотел предложить своему встревоженному посетителю кое-что экспериментальное и потому был безумно рад, что ход его мыслей был прочитан. – Без лишних слов – забирай вот это.