В краю несметного блаженства

Решив развести костёр, Вех дотянулся до тонких веток, надломил их и вырвал из ствола, разломил эти ветки ещё напополам, скучил получившуюся охапку на земле и попытался её поджечь. Не вышло. Основание ветки подымило, обуглилось и затухло. Тогда Вех снял шапку, рывковым движением избавил её от помпона, поджёг помпон и, пока тот разгорался, положил его в центр и накрыл ветками. На этот раз всё загорелось как надо, маленький огонёк распространился на каждую ветку и сделался отличным костром. Когда горючего вещества оказалось мало, парень залез на сугроб, прыгнул, уцепился за крепкую ветвь дерева, поелозил по ней руками и подобрался к краю, и под его тяжестью ветвь всё же хрустнула и полетела вниз, утянув вместе с собой нарушителя природного спокойствия. Вех провалился в сугроб, как в бассейн с водой, и заодно получил по затылку сорванной ветвью, которая приземлилась в метре от него. От ветви живо были отделены маленькие веточки и брошены в костёр.

Рокси продолжала греть руки, никак не желавшие становиться теплее. Ей стало лучше, и в действительности успокоиться у неё получилось. Вех осторожничал с бутылкой, держа её над огнём так, чтобы не расплавилась, и нагревая воду внутри неё. Отпил – теперь теплее, горло не заболит. Предложил Рокси. Она сделала пару глотков и вытерла лицо.

– Тебе лучше? – ласково поинтересовался парень. Он не хвастался, но ему хотелось услышать в свой адрес слова поддержки и благодарности, не для того чтобы потешить своё самолюбие, а с целью настроить себя на то, что он всё делает правильно и идёт по верному пути. И, немаловажно (пожалуй, это было во много крат важнее, чем поддержка, в первую очередь, его самого), он искренне беспокоился за Рокси и за её состояние, внешнее и внутреннее, и поэтому её депрессивные, пропитанные негативом слова о смерти, прахе и несдержанном обещании вонзались в него подобно ледяному лезвию ножа.

– Чуточку лучше. У меня как будто льдинки вместо рук. Мы остаёмся? – спросила она после минутного молчания.

– Да… или нет… – почувствовал нерешительность Вех. – Чёрт возьми, понятия не имею. С одной стороны – отдых нам необходим. С другой стороны – страшно как-то ложиться спать посреди пустоты, тем более что ещё нет и семи вечера, и когда мы проснёмся – тёмным утром? Прибавь к этому потенциальное обморожение, потенциальных диких зверей и прочее.

Не стоило Веху упоминать диких зверей, ох как не стоило, и хотя дальнейшая роковая ситуация от этого упоминания никак не зависела и произошла бы сама собой даже без словесного вмешательства парня, но Вех вскоре трёхкратно пожалел, что оборонил эти неосторожные слова. Пара заслышала отдалённый волчий вой.

– Опять галлюцинации? – возмутился парень про себя, но Рокси его услышала.

– Нет, не галлюцинации… – с дрожью в голосе объявила она. – Волки!

Вех выругался и задёргался, не понимая, что предпринять и как действовать.

– Туши костёр! – Таково было первое его указание, после которого он сам подбежал к огню и растоптал его сапогом, оставив на его месте горячее пепелище.

– Зря-зря-зря! Волки как раз боятся огня! Это был наш единственный защитный рубеж, а ты всё испоганил!

– Неважно. Я обезопашу нас. Я их пристрелю.

Тот самый пистолет, «отобранный» у надзорщика по дороге к вокзалу, обнаружился у Веха зажатым меж ладоней. Вех никогда в жизни не притрагивался к оружию и не стрелял. Руки не хотели слушаться и качались из стороны в сторону, как провода на ветру, несмотря на то что никаких серых хищников ещё не появилось в зоне видимости. По извлечении магазина из рукоятки определилось, что он полностью заряжен и что в нём двенадцать патронов. Вех неумело дёрнул затвор, так как инстинктивно и фрагментарно вспомнил, что без этого пистолет, вроде как, не выстрелит, а если и выстрелит, то в любом случае неправильно. А ошибаться было непозволительно, ибо его жизнь и жизнь Рокси висели на волоске. Каждый из дюжины патронов должен быть израсходован с умом, а пуля – обязана поразить цель, надеялся Вех, вращаясь на триста шестьдесят градусов и чётко смотря в прицел. Он заметил предохранитель, щёлкнул им и тем самым перевёл пистолет в состояние готовности вести стрельбу.

Впереди него, на до тех пор неподвижном белом полотне, начались суетливые движения, незыблемый снежный пирог рассыпался, и мелкие его крошки разлетелись в разных направлениях. Здешний хищный обитатель, притаившись в снегу, подкрадывался к Веху, и только протяжный звучный рык выдавал его напряжённое присутствие. Указательный палец Веха сполз на спусковой крючок, и парень неумышленно выпустил первый снаряд, который как вылетел из дула пистолета, так и исчез в невидимом пространстве беспросветной тьмы. Вспышка, на вид короткая и незначительная, тем не менее ослепила парня, а звук выстрела – пронзил уши. Вех едва не выронил оружие, но смог сохранить его в руках.