В краю несметного блаженства

Далеко за полночь Вех увидел высокие полосатые столбы, тянувшиеся, точно по горизонту, с запада на восток и охватывавшие бескрайние просторы. Они проходили, скорее всего, по искусственной возвышенности, до которой сперва необходимо было подняться. Неисчерпаемая сила, продолжавшая пронизывать Веха приятным облучением, позволила это сделать без всяких проблем. Столбы не были обтянуты ни проволокой, ни сеткой, они предназначались не для защиты, а для простого соблюдения формальностей и визуального разграничения территории, но проходить через них было страшно. Невольно закрадывалась дурная мысль, что по пересечении границы либо с прежней, либо с новой стороны неизвестно откуда прибегут солдаты-пограничники, страшным голосом прикажут остановиться (иначе расстреляют на месте), бросят лицом в снег, закуют в наручники, уведут в штаб и после всех кругов ада приговорят к длительному заключению за шпионаж. А может быть, прибегать никто и не будет, но тогда вместо этого широкое заснеженное поле в воображении представлялось полем минным. Хорошо замаскированные белые взрывные устройства втихую поджидали гостей, которым здесь никто не был рад и от которых поэтому следовало бы избавиться. А может, и мин никаких тут не было, иначе волки, как успело выясниться, обитавшие в данном ареале, постоянно бы на них напарывались и подрывали себя. «Нет, ничего подобного нет, – решил Вех. – Кому я сдался в этой бездонной воздушной оболочке, наполненной снегом и деревьями?»

Миновав столбы, он ощутил себя не в своей тарелке, и переживание это продлилось до того момента, как граница перестала носить физический характер, то есть перестала ощущаться им как нечто имеющееся в объективной действительности. «Что дают эти уродливые пунктирные палки? От них ровным счётом ничто не меняется. До них была зима – и после них зима, до них была ночь – и сейчас ночь. Ни единого видимого различия. А палки зачем-то стоят, вкопанные в мерзлоту. Видать, чтоб волки не заблудились…»

Сойдя с возвышенности и пройдя очередной километр, Вех попал в лесок с низкими и тонкими голыми деревьями, длинные ветки которых, цепляясь друг за друга на высоте, образовывали аккуратную арку. Снежные хлопья проникали сюда гораздо реже, и снег в леске был насыпан как бы для украшения, с целью не оставлять на этом месте зияющую дыру опустошённой и бестравной, до весны, земли. Закрученные и спиральные окончания веток вырисовывали на деревьях буквы доныне неизученного природного алфавита. Вех силился прочесть эти буквы, составить из них слова, из слов – предложения, а из предложений вывести полноценный текст, личное ему послание в эту нелёгкую пору, но не добился особого результата и лишь замылил свой взгляд.

Лесок кончился, так и не успев приесться Веху, и по его окончании началась тягомотная плоская структура. Одни бесформенные кривые верхушки деревьев, окружавшие поле со всех сторон, но казавшиеся такими недосягаемыми, вкупе с лёгким ночным затуманиванием устанавливали предел обзора. Погода стабилизировалась и была ясной. Убывавшая, частично тускловатая луна укладывала на снег ровные полукруглые линии и освещала путь. Она начала падать с присущей и ей, и солнцу грацией, плавно и выверенно. Ночь медленно сдавала свои позиции.

Сугроб под ногами Веха внезапно пропал. Парень, не ожидав такого, шагнул, закачался-зашатался, задрожал, но справился и восстановил равновесие. Вместо сугроба под собой он обнаружил не ногами, а широкой лопатой сгребённый снег и, соответственно, широкую удобную тропинку. Вех очутился посередине этой тропинки и не мог понять, в какую сторону ему по ней двигаться, что, впрочем, в тот миг совершенно его не волновало, ведь само наличие этого прохода, этого островка цивилизации в океане земной пучины взбудоражило, возбудило его, вселило в него долгожданную надежду и довело до слёз радости. Находясь одновременно как в прострации, так и в чрезмерном волнении, не зная, куда деть подлетевшую до уровня небес энергию, переживая весь спектр эмоций, слившихся в одну-единственную мутную эмоцию, которая выражала неизвестно какие ощущения, – он повернул направо и устремился по тропинке, простиравшейся далеко вперёд. Она вела его вверх на холмик, по достижении которого Вех попал в целую сеть раскопанных от снега дорожек, не только ведших напрямую по четырём основным направлениям, но и протягивавшихся северо-западнее, юго-восточнее и так далее по диагонали, спирали и волнистой линии. В этом лабиринте он не стал умничать и применять особые мыслительные навыки и двинулся, как ему казалось, по самому простому пути. В конечном счёте это привело его к ещё одному полю, которое на фоне предыдущего поля выглядело по-настоящему гигантским и необозримым. Вех заметил крошечные чёрные точки, разбросанные по всей его площади и в особенности сосредоточившиеся в середине, и по дорожке побежал к ним. Это были чьи-то домики.