В краю несметного блаженства

– Кто это? Твой отец? Я слышал, он назвал тебя сыном. Что произошло? Почему он прилетел с головорезами на борту? Вех, ты меня слышишь? Ты как-то не распространялся о своей семье, разве что в первый день нашей встречи, утром, мимоходом упомянул о печальной судьбе своей мамы из-за неразделённой любви, но про отца – ни слова. Ты скажи, если это твой отец, и мы все перестанем волноваться. Пускай прилетает, мы не против, но без подозрительных людей, которые готовы пустить пулю во всё, что движется, а то они всех перепугали. И ещё тебе бы стоило предупредить нас. Получилось некрасиво, мы встретились друг с другом на взводе, ибо никак не ожидали этого прилёта. Хорошо? В следующий раз предупреждай. И об отце поподробнее расскажи: где живёт, кем работает? Вы с ним порознь? Конфликтуете? Ты вёл с ним беседу на повышенных тонах. Он остался в стране? Судя по внешнему виду, охране, летательному средству и личному пилоту он отнюдь не беден…

Вех упорно молчал. Он собрался уходить – в поселение или домой, откуда только что пришёл. Приняв решение отыскать Рокси в поселении, вместо ответа на вопросы он с частичкой снисходительности бросил мужчине:

– Организуйте внеплановое собрание сегодня вечером в клубе, и я всё вам расскажу. Часов в пять или шесть. Мне надо отдохнуть от всего этого.

– Так точно, Вех, я передам твоё пожелание господину Бору!

В первую очередь Фландер поплёлся к дому – убрать надоедливое ружьё, которое он уже устал держать, куда подальше. Он вскинул оружие на оба плеча, за шею, как коромысло, и, придерживая его руками, потопал перпендикулярно движению Веха.

Глава 14. Рождение.

Деревенская жизнь не изобиловала постоянными увеселительными мероприятиями и тем паче не считалась разнообразной, но как раз-таки в её увековеченном спокойствии, быть может, и таилась сущность настоящего, а не искусственно смоделированного человеческого счастья.

Зима не остановилась на конце февраля, а начала уходить лишь в последние дни марта и сопровождалась массовым таянием снега. Многие участки земли, в особенности на границах с лесом, превратились в непроходимые наводнённые зоны, походившие на топкие болота, дорожки и тропинки размылись, загрязнились, затянулись скользкой липкой снежной кашей, воздух становился теплее и приятнее, нежели приевшаяся за три месяца морозная острота, от которой кололо в ноздрях. В лесные окраины поселения вернулись скворцы, зимовавшие на юге. Пели они ещё неохотно, но по-разному, то и дело переходя с подобия хриплого мяуканья на звонкую трель. К тому времени все жители знали о положении Рокси. Как-никак, шёл шестой месяц с момента зачатия, живот её, доселе едва округлый, надулся и принял почти полноценную шарообразную форму, так что с каждым днём беременности держать будущего ребёнка в секрете становилось всё труднее, но под слоем зимней одежды по-прежнему заметно ничего не было. Из-за этого будущую маму однажды случайно распознала Марта, когда присмотрелась к Рокси, сидевшей дома на кухне в простой водолазке. Рокси, хотя и скрывала свою беременность молчанием, тем не менее не стремилась скрывать её своим внешним видом, не носила нарочито гигантской одежды и не поворачивалась к случайным собеседникам спиной, а спокойно ждала, когда всё произойдёт само собой и все всё в одночасье узнают. Её выдало чуть округлённое личико, увеличенная грудь и, самое важное, выпуклый живот, который выпирал из-под прилегавшей водолазки. Марта сразу поняла, что к чему, с намёком спросила, знает ли об этом Вех, и провела с девушкой лёгкий консультационный разговор. Пообещала не распространяться, но Рокси, отнекиваясь, сказала, что не стесняется и что, наоборот, была бы рада, если бы об этом узнали. Разумеется, про то, что внутри неё был ребёнок не Веха, а другого человека, она умолчала, иначе разговор норовил утечь в другое русло, а на неё саму смотрели бы с долей двусмысленности.

– Ты не волнуйся, – прибавила Марта, – в пограничном пункте имеются все условия для родов. Раньше, лет семь назад, жила у нас повитуха, совсем старухой была, видела плохо, но со своей задачей справлялась. Принимала у себя в избе. Меня к ней Фландер на санях, поздней осенью, по грязи вёз – Вельгму на свет извлекать. Сама не помню, как всё происходило: меня как будто заколдовали. Пробуждаюсь – уже и девочка, запелёнутая, в дрожащих моих руках покоится. Вот такие фокусы старуха проворачивала. Но больше нет её. По просьбе жителей обустроили в пограничном пункте, в медицинском кабинете, родильный зал, наняли акушерку, теперь все туда ездят. И тебе повезло. Справишься.

Эти слова благотворно повлияли на Рокси, ибо большая часть её переживаний была связана как раз с тем, где ей придётся рожать. Услыхав о полноценном родильном зале, она полностью успокоилась.