В краю несметного блаженства

Рельсобус достиг конечной остановки. Ребята очутились на улице, орошаемой обильным дождём. Над столицей сгустились чёрные непроницаемые тучи, и середина дня напоминала наступление ночи. До Перспективного района было ещё далековато: необходимо было пройти пару километров до очередного рельсобуса и с одной пересадкой добраться домой. Донован с Элтоном шагали сами не свои: они чувствовали себя не в своей тарелке, и на то находились причины, ибо город радикально поменял свой облик, начиная с баррикадных заграждений на каждой улице, через которые, на радость беглецам, можно было практически беспрепятственно пройти до девяти вечера, и заканчивая государственными символами, установленными, закреплёнными и развешанными где ни попадя, по нескольку экземпляров на каждом здании. Висели партийные плакаты «Нароста», призывавшие вступить в их ряды (хотя, казалось бы, и так каждый встречный уже являлся членом партии), висели транспаранты со словами гимна, закрывая собой окна жилых домов, в общественных местах стояли агитационные будки с газетами, в которых жирными заголовками декларировались государственные успехи, но самое главное – на каждом шагу располагались наскоро возведённые ППОППы, которые, под предлогом загробного счастья, несли в массы одну лишь смерть. От них буквально смердело смертью, несмотря на то что смертельные инъекции, порой приносившие «посетителям» нестерпимые страдания, успели «выйти из моды» и на смену им пришло более «гуманное» устройство в виде капсулы, лёжа в которой, человек постепенно, но без мучений, задыхался от недостатка кислорода. В ППОППе обычно стояло несколько таких капсул, вследствие чего общая эффективность ППОППов, по сравнению с применением инъекций, повысилась в несколько раз. Не стоит утверждать, что Пункты Проведения Операций Попадания в Послесмертие не пользовались популярностью и по большей части были бесполезны: это не более чем заблуждение. Кроме того, любая, даже самая мельчайшая и незаметная система в столице и по всей стране была устроена так, чтобы причинять населению сильнейшие муки. Ведь зачем, спрашивается, нужны были эти баррикады? репрессии? курс на безоговорочное следование за партией и государством и так далее? Зачем было измываться над людьми и вместе с тем произносить перед ними утопичные речи? пропагандировать рай в стране? вести народ к несбыточному и возвышенному? Конечно же, это требовалось с целью развить в людях следующий ассоциативный ряд: здесь, на земле – плохо, тяжело, невыносимо, здесь, на земле – лишний труд, лишняя трата времени, здесь, на земле – беспрекословное господство зла; однако там, где-то наверху – добро и радость, там, где-то наверху – светлый идеал, недостижимый для нас, земных людишек-муравьёв, там, где-то наверху – справедливость и вечная жизнь, там, где-то наверху, в конце концов – альтернативная реальность послесмертия. И ряд этот, формируясь с предельной реактивностью и быстротой, убийственно влиял на жителей. Случись у кого на работе неприятность – зачем выкарабкиваться из неё, напрягаться и уставать ради её устранения, если можно одним прекрасным вечером, по дороге домой, невзначай повернуть со знакомой улицы в другую сторону, зайти в ППОПП и преспокойно уйти из жизни – раз и навсегда? Ведь неприятностей на жизненном пути ещё будет полным-полно, и каждая из них успеет тебя разочаровать и опустошить. Зачем нужна эта скачкообразная электрокардиограмма дел, событий, настроений – хороших и не очень, – если в любое время можно остановить дурацкие скачки вместе со своим сердцебиением, но зато сразу же, в тот же самый миг, преисполниться вечным постоянством послесмертного астрала?..

Беглецы проходили мимо белого пятиэтажного Центра Социальной Адаптации с резными колоннами и вытянутыми окнами, откуда как раз, после занятий, выходили некоторые из учеников-старшеклассников, некоторые, потому что другая их часть осталась переждать проливной дождь внутри. Среди учеников, на удивление Донована, который заметил эту несостыковку, не было ни одной девушки, и для него оставалось неизвестным, произошло ли так по дикой случайности или же данный Центр Социальной Адаптации стал исключительно мужским, хотя ранее политика раздельного обучения мальчиков и девочек ни в одном учебном заведении не проводилась. Молодые люди были разодеты в одинакового цвета деловую форму с зимними пиджаками, почти все без шапок, кто-то – в кепках и восьмиклинках. На рукавах их красовались уже знакомые белые повязки с названием партии и небольшим дополнением внизу в виде аббревиатуры «ЮП» – Юный Партиец. Всей толпой они приближались к Элтону и Доновану, надвигаясь перпендикулярно их неторопливому движению.

– Куда прёте, чуханы? – окрикнул их кто-то из шайки задиристых учеников. – А ну ни с места!