В краю несметного блаженства

– Рабочие руки найдутся всегда, Вех, – принялся рассуждать Барн, – а рабочие мозги – товар, увы, дефицитный. Я прошу тебя не спешить с выбором и всё как следует обдумать, посему даю тебе достаточно времени для принятия решения. Кстати, хочешь узнать о бонусах, которыми ты будешь наделён при вступлении в должность?

– Нет! Я могу уже идти? – Парень находился в туманном состоянии, возникшем от двух факторов: от внезапной сонливости и от жгучего отвращения. Его бесила та детская хитрость, которая била по самооценке, бесила щепетильная таинственность, некоторая недосказанность в словах, и всё это исходило от Барна Вигельса в виде едких энергетических испарений. Он хотел покинуть опротивевшую полустеклянную комнату, спуститься на третий этаж, вернуться в свой родной 314-й кабинет, встретиться с доктором Брайаном и просто заняться работой, а в голову пришло понимание, что после столь недоброй встречи с директором они вряд ли друг с другом сработаются, что, возможно, они будут грызться и царапаться и что в целом нужно быть начеку. Но уходить надо было не без выгоды для себя, и Вех приготовился задать вопрос, тот самый неудобный вопрос про перспективы послесмертия, недавно обсуждаемый вместе с Брайаном.

– Хорошо, не буду этим надоедать, – соскочил Барн с темы. Он как-то странно напрягся и потерял облик. – Но ты подумай. В принципе, можешь быть свободен.

– У меня есть ещё вопрос. Последний. Что дальше?..

– Дальше с чем? Не понимаю.

– С послесмертием. Мне кажется, мы давно потеряли нить, которая должна была привести нас ко всеобъемлющему и комплексному знанию о послесмертии, и теперь просто блуждаем, сами не понимая, чего ищем. Исследования проводятся, это хорошо, но для чего?

– Тебя этому Хемельсон научил? Какой кошмар!

– Никто меня этому не учил, я сам пришёл к таким выводам.

– Твои слова можно расценивать как попытку саботажа, так что я советую ни с кем об этом не говорить и быть аккуратнее. Ты ходишь по очень тонкому льду.

– По-вашему, лучше бессмысленно работать и держать всё в себе, накапливаясь и разрастаясь, как пузырь?

– Нет, ни в коем случае. Я такого не говорил. Я просто предупредил об ответственности. И в целом очень хорошо, что ты решил обратиться с таким вопросом именно ко мне.

– Тогда ответьте на вопрос, – в приказном тоне сказал Вех.

– Мы не замкнуты послесмертием, и руки наши в его отношении развязаны. Мы можем комкать послесмертие, как снежок из снега, а потом – в зависимости от получаемого результата и удовлетворения наших идей – либо избавимся от этого снежка и брезгливо отряхнём перчатки, либо слепим из него снеговика.

– Нет, это не ответ! Я ваш шаблон могу к любому событию или явлению применить! «Мы не замкнуты штурмом Министерства Культуры, и руки наши в отношении власти развязаны. Мы можем играться с этой властью, как с клубком ниток, а потом – в зависимости от результата – либо избавимся от этого клубка и брезгливо отмоем руки от крови, либо из ниток сошьём себе свитер». Мне, как и всем работникам, нужна конкретика, структурированный план действий, либо A, либо B.

У Барна Вигеля, как и у мистера Крауди, был структурированный план действий, как раз связанный с послесмертием и властью, но раскрывать его подробностей ни один, ни другой не собирался… пока не собирался. И даже изворачиваться не приходилось: всё было давно продумано на сто ходов вперёд. Барн начал отвечать:

– А это зависит от самих людей! Не от нас! У нас – свободное коммунистическое общество, где решения принимаются массами! Куда народ захочет повернуть – туда повернёт и Центр Послесмертия! Нам ничего не стоит прислушаться к мнению граждан.

Говоря одно, внутри себя он размышлял ехидно: «Всё, конечно, от самих людей зависит, Вех, только вот людей надо немножко перестроить… и будет тогда наш план осуществим… Кстати, надо бы после беседы с ним посетить столовую и проверить, доставили ли новые «наборы питания» или ещё нет… Ну же, не глупи, сын Ролгада, закрывай свою болтливую любопытную варежку и отправляйся на работу, скоро сам всё узнаешь… Чёрт, нужно ведь и отцу его позвонить…»

– Раз судьбу послесмертия решает народ, то с какой стати государство без выборов, без спроса, без всякого ведома, в какой-то скрытной форме устанавливает максимальный приоритет на его изучение? Значит, есть цели…

– Ну-у, «максимальный приоритет» – это громко сказано. То была некая рекламная кампания, устроенная прошлым руководством, и очень неудачная кампания. Всех дезинформировали, да и только. Да, Правительство доверилось, выделило повышенные средства, но никакого максимального приоритета оно явно не устанавливало. А вообще, на мой взгляд, государство время от времени может принимать самостоятельные, не зависящие от народа решения. У нас хоть и демократия, но в аппарате тоже не роботы сидят. Ладно бы ты возмущался, если бы тебе урезали паёк или ограничили доступ к литературе, музыке, кино, но в контексте научном, первопроходческом и исследовательском подобные возмущения смотрятся глупыми и неуместными.