В краю несметного блаженства

– Хорошо, я возьму на себя ответственность за весь коллектив Центра Послесмертия и кое-что скажу. Я боюсь, что послесмертие станет оружием.

Сердце Барна забилось с доселе невозможной силой. Он стал путаться в собственных знаниях, не понимая, в курсе ли Вех или нет… Нужно было срочно звонить. Парень одной случайной догадкой (полученной, между прочим, от надзорщика Брауна на крыше) поставил под угрозу все их планы. Барн хихикнул с актёрской невежественностью, искусственно улыбнулся и ответил:

– Ой, не смеши меня. Всё, Вех, ты хотел идти; пора и мне бежать. Договорим как-нибудь потом. Кстати, я освобождаю тебя от участия в завтрашнем собрании, ибо мы достаточно с тобой познакомились, и на собрании я для тебя лично ничего нового не скажу.

– Нет, я всё равно приду. Назло!

Хотелось Веху доказать, что он нисколько не подконтролен новому директору и вполне себе может руководствоваться своими принципами. Тем более было бы уместно изучить повадки директора на людях, а не один на один, даже если он в действительности собирался рассказывать ту же самую чушь. «Сейчас он ощущает себя в комфорте, как медведь в родной берлоге, а я ощущаю себя забредшим к нему путником, пусть и не безоружным», – представил Вех.

В лифте они разошлись. Барн копошился в планшете, выискивая важного адресата, и выглядел занятым, поэтому не заметил, как Вех вышел на третьем этаже, и поехал дальше вниз.

Позабыв захватить из кабинета куртку и раздосадовавшись, он вышел на мороз в одной рубашке, проворно миновал первый корпус и уже хотел идти ко второму, но свернул в углубление между двумя зданиями, туда, куда не достигал ветер и где было на порядок теплее, пристроился к каменным ступеням запасного выхода, спрятался за ними и беспокойно набрал уже заготовленному контакту. Пальцы продолжали трястись от холода и инерционно стучали по экрану. Сонный сиплый голос ответил спустя несколько гудков:

– Да, Барн?.. Чего тебе в такую рань?

– Алло, Ролгад. Твой сын вышел из-под контроля. Он отказался от повышения, он от всего отказался! Он идёт наперекор нашим планам! Что делать?

– Хе-хе, моя порода, в меня Вех пошёл. Я тоже долго маялся. Ты помнишь это, дружище?

– Да, я помню, всё прекрасно помню, но речь сейчас не о воспоминаниях. Очнись! Вех просёк фишку, прочитал наши действия, как открытую книгу, и я дивлюсь: как? Не знаю только, по случайности ли он просёк или своим умом, но это не так важно. Гораздо важнее сейчас же увести его в сторону.

– Так уводи. Мне зачем звонить?

– Просто… вдруг я чего-то не знаю, и Вех стал нашим новым приближённым?

– Нет. Никогда не станет. Максимум, кем он станет – оружием в наших руках. Короче, гаси Веха, подавляй его волю и сминай её в кулак. Ломай, но без лишнего пристрастия. Загрузи его работой, оставляй как можно дольше в Центре, а голод, который обязательно у него появится от дешёвого нового питания в столовой, не заставит себя долго ждать и сыграет на руку. Вех быстро станет цепным псом и вскоре примкнёт к тебе.

– Будет сделано. – После этих слов Барн Вигель рассчитывал сбросить, но что-то скреблось в душе и не оставляло возможности завершить разговор. – Слушай, Ролгад, а тебе никогда не было его жалко? То, что ты сейчас проговорил, даже меня слегонца повергло в ступор. Нет-нет, я не отрекаюсь от наших идей, просто мне, как человеку, никогда не имевшему семьи и детей, довольно интересно об этом услышать.

– Ну и вопросы у тебя! Все мы люди, пусть и не такие как все, пусть и с изъянами. Конечно, было жалко, когда после инсценировки моего самоубийства и далёкого отъезда я осознал, что больше никогда не встречусь ни с Эллой, ни с Вехом. Кстати, недавно я написал Элле письмо на электронную почту со стороннего адреса. Не знаю, разобрала ли она его или нет: я писал так размазано и непонятно! Не каждый расшифровщик смог бы догадаться.

– Зачем написал? Терзания надоели?