В кругах литературоведов. Мемуарные очерки

Конечно, бывают рецензии, которые по своей изначальной установке не рассчитаны на разоблачительный характер. Окидывая мысленным взглядом собственные материалы, могу назвать «Уроки Жирмунского» – рецензию на новое издание его монографии «Байрон и Пушкин», ориентированную на усвоение опыта, который могут воспринять нынешние литературоведы у своего великого предшественника, или «Современность русской классики», где была сделана попытка подвести итоги творческого пути Д. Д. Благого. Но в большинстве своих рецензий я старался следовать установке на критику, принятой редакцией журнала и мной безоговорочно и искренне разделяемой.

Навлекало ли это на меня гнев рецензируемых авторов? Не без того. Моя рецензия на книги М. И. Гиллельсона «Молодой Пушкин и арзамасское братство» и «От арзамасского братства к пушкинскому кругу писателей» так его обозлила, что он чуть ли не перестал со мной здороваться. Между тем рецензия вовсе не была отрицательной. Я щедро отдал дань достоинствам обеих книг, но посмеялся над их слабыми местами. Кстати, в одном из писем ко мне Машинского была такая фраза: «Прочел Гиллельсонов. Вполне хорошо».

Уверен, что на уровень литературоведческих работ благотворно повлияла серия блистательных статей Ямпольского, в которых он на протяжении нескольких лет методично и настойчиво выявлял многочисленные фактические ошибки, обнаруженные им в книгах, статьях, учебных пособиях по литературе: «Сигнал неблагополучия» (1973), «Еще раз о точности» (1975), «И снова о точности» (1978), «Не верь глазам своим» (1981). Лично для меня обнародованные им факты не были откровением: я все это время постоянно общался с Исааком Григорьевичем, он обсуждал со мной материалы, которые готовил к печати, и не раз использовал в своих статьях сюжеты, что я ему подбрасывал. Но я видел, какой резонанс имели эти публикации в литературоведческой среде, как испуганные коллеги бросались исправлять ошибки в цитатах, проверять приводимые даты, в общем, неожиданно осознали, что безответственность не всегда проходит безнаказанно. Его тогда называли «Гроза всех путаников». Среди таковых оказалось немало именитых авторов, которые не на шутку обижались, пытались защищаться, писали ответы, но безуспешно. Точность самого Ямпольского неизменно была на высоте.

Не погрешу против истины, если скажу, что на протяжении всех истекших уже почти пятидесяти лет я был в «Вопросах литературы» желанным автором. Однако из песни слова не выкинешь, и картина моих отношений с журналом была бы односторонней, если бы я не привел примеры противоположного свойства. Обе неприятные истории, которые я хочу рассказать, связаны с одним и тем же сотрудником редакции – А. М. Кузнецовым.

Году в семидесятом он забраковал и вернул мне статью о стихотворении Лермонтова «Есть речи – значенье». Я переправил ее в «Филологические науки», где она была напечатана и встретила хороший прием: А. В. Чичерин даже называл ее моим шедевром. А в «Воплях» появилась другая статья о том же стихотворении, написанная сотрудником журнала С. В. Ломинадзе, называлась она «Из пламя и света». Никакого плагиата, разумеется, не было, но, согласитесь, странное совпадение: за 130 лет ни одной статьи об этом стихотворении, и вот… Когда я рассказал об этом моему другу Лене Баткину, который сам был вхож в «Вопли» и всех там знал, он, человек очень жесткий в этическом плане, задумчиво произнес: «История на грани порядочности. На самой грани…» Что произошло в самом деле, я не знаю. Отказывал ли мне Кузнецов, чтобы расчистить дорогу своему приятелю, или имел место сговор какого-то иного рода – бог весть… Но буквально через несколько месяцев он опять преградил мне дорогу.

Я написал рецензию на книгу В. В. Кожинова «Как пишут стихи», выпущенную издательством «Просвещение». Рецензия не была чисто отрицательной. В ней, в частности, говорилось: «Написанная человеком, горячо влюбленным в поэзию и хорошо знающим ее, книга учит других понимать, ценить и любить стихи… Автор не уходит от самых сложных, самых спорных проблем стиха, но стремится сказать о них так, чтобы его голос был услышан каждым. Такая простота требует большого мастерства, и в этом мастерстве В. Кожинову отказать нельзя». Довольно подробно и, как мне казалось, аргументированно сказав о том, что меня в книге не удовлетворяло, я в последних строках выражал убеждение в том, что никто не сочтет, что это «произведение серое, неоригинальное, повторяющее избитые приемы анализа и затасканные мысли. Нет, это талантливая книга, написанная свежо, умно и умело. В ней много верных и интересных наблюдений. Эта книга принесет пользу самому широкому кругу читателей. Но лишь при условии критического отношения к ней».