В лабиринтах правды

Сделав глубокий вдох и выдох, Ангелина постучала в дверь. Получив разрешение, она вошла и ненадолго замерла, сжав крепче письмо. В роскошной спальне обстановку омрачали бутылки. Снова и снова в нос ударял мерзкий запах алкоголя, он обвивался вокруг тонкой шеи девушки. Снова и снова падал ее взгляд на валяющиеся бутылки и на отца, который, казалось, не отрывался от кровати и топил там свое горе. Глядя, как он допивает очередную бутылку вина, Ангелина уже сто раз пожалела о своем решении отдать письмо Белинского сейчас – к чему такая спешка? Но принцесса ничего не могла поделать, кроме как смириться.

Ангелина тихим и быстрым шагом обошла половину комнаты и положила письмо на деревянный стол возле широкого окна: сумрак сгущался, перерождаясь в непроглядную темноту ночи. Прежде чем отправиться обратно, девушка помолилась всем святым: вот бы сегодня была спокойная ночь без слез и синяков. Но, увы, боги были глухи к ее мольбам. Нежное прикосновение к щеке заставило вздрогнуть Ангелину и перевести взгляд – отец, встав с постели, ласково гладил ее.

– Отец, уже поздно, мы можем поговорить завтра. – Принцесса подумала, что у отца очередной бред и видения, и собралась возвращаться.

Но грубые руки прижали ее к стене… И тут же зашарили по всему хрупкому телу не успевшей отреагировать девушки.

– Отец… что… что ты делаешь, – взмолилась девушка. – Отец, ты не узнаешь меня? – Комната превратилась в клетку, где запертый зверь умирал от голода. – Отпусти, отец, это же я, твоя дочь, Ангелина…

Отчаянная попытка сопротивляться, оттолкнуть, вырваться из лап голодного зверя. Бесполезно. Все бесполезно. Звериный взгляд цеплялся за девушку, точно как у хищника, приметившего жертву. Бездна темных глаз затягивала в свою ловушку, заставляла задыхаться. Петля на шее сильнее стянулась, воздуха в комнате стало катастрофически мало. Страх окутал принцессу, не давая пошевелить и пальцем. Слезы выжигали дорожки на бледных щеках девушки. Ее тело в грубых объятиях страха обмякло, не в силах сопротивляться, и больше походило на тряпичную куклу. Куклу, которой управляло чудовище. Куклу, с которой можно делать что угодно: с треском разорвать одежду, безжалостно схватить за мягкие волосы и поволочь, как мешок, к кровати.

– Прости, мама, – послышался глухой слабый стон.

Но слова не доходили до короля: куклы не могут возражать – они ведь не умеют разговаривать и кричать. Ничто не помешает ему. Все будет так, как он хочет сейчас. Сегодня. Всегда.

Чудовищная игра продолжалась бы еще долго в королевских покоях, если бы ее не прервали непрошеные участники. Когда слеза девушки упала на простыни и Ангелина готова была попрощаться с этим гнилым миром, двери в спальню резко распахнулись и влетела Каролина со стражей. Этой проклятой ночью сестра оказалась единственной, услышавшей крики жертвы и голос, который шептал ей отложить книгу и отправиться в покои к отцу. Каролина стала словно ангелом-хранителем, успевшим вовремя схватить за руку человека, чтобы он не упал в пропасть… Но вот только этого человека все же успели ранить.

– Не выпускайте короля до завтрашнего вечера и не приносите еды, – приказала Каролина и помогла сестре встать, накинув на нее свой плащ.

– Ты не имеешь права врываться ночью без приглашения в спальню и раздавать приказы, – с угрозой прошипел король, схватив за локоть младшую дочь.

Каролина готова была сжечь его одним взглядом – такое пламя ненависти и гнева пылало в ее глазах. Сколько раз он поднимал на нее руку и обвинял в смерти матери, столько же кинжалов принцесса мечтала воткнуть в сердце отца. Чтобы стража послушалась ее и помогла, девушке пришлось отдать пару золотых монет и договориться. Поэтому сейчас, гордо подняв голову и вырвав руку из лап монстра, она высказала наконец то, что давно держала в себе:

– А ты не имеешь права трогать нас и пальцем! Будь сейчас жива мама, за то, что ты делал с Ангелиной и со мной все эти годы, она бы лишила тебя власти и отправила в темницу доживать свои дни.

Не желая больше слушать отца, Каролина с сестрой покинули спальню. Этой ночью Ангелина так и не увидела сон. Как бы сестры и прислуга ни отмывали ее горячей водой, она все равно чувствовала себя грязной и будто лишенной белых крыльев.

Спустя несколько недель утром принцессу мучила тошнота и легкое головокружение. Когда она пожаловалась об этом Анжелике с Каролиной за столом во время завтрака, сестры переглянулись между собой. Им обеим не понравилось то, что они прочитали в глазах друг у друга.

– На неделе должен приехать Владимир с сыновьями, – проговорила Анжи, поставив чашечку чая на стол.

– У него как раз их двое, да еще и принцы, все они будут твоими. Выбери себе на одну ночь кого захочешь, – завершила мысль за близняшку Каролина.

В ужасе уставившись на сестер, Ангелина замотала головой. Она не могла сделать этого. Она не могла продолжать обливать себя грязью.

– Я не могу совершить еще один грех, – возразила принцесса и почувствовала вновь легкое головокружение.

– Если хочешь жить, придется грешить.