В мире античных образов

Во всем гомеровском эпосе часто встречается термин «клерос», первоначально, по-видимому, небольшой старинный надел с домом. Само по себе существование таких «клеросов» могло бы быть и совместимо со старинными родовыми порядками, но дело в том, что гомеровская терминология идет и дальше. Она знает термины: «аклерос» — безнадельный и «поликлерос» — многонадельный, что служит несомненным доказательством ломки старинных земельных отношений. Основной нерв старого родового быта: «земля — достояние всего племени», — был уже подрезан.

Эта земельная дифференциация предопределяла возникновение аграрного вопроса, всего более острого для мелкого землевладельца. Для «многоклерных людей» вставал вопрос о приискании рабочих рук. Появляются питающиеся милостыней неимущие и батрачащие безземельные.

Одиссею, возвратившемуся под личиной бездомного странника, приходится выпить горькую чашу приглашения на наемную работу:

Странник, ты, верно, поденщиком будешь согласен наняться
В службу мою, чтоб работать за плату хорошую в поле.
Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые;
Круглый бы год получал от меня ты обильную пищу,
Всякое нужное платье, для ног надлежащую обувь.

Итакийскому царю, для лучшего сохранения своего инкогнито, остается только проглотить издевательские слова жениха своей собственной жены и выразительно характеризовать социальную картину, получившуюся в результате возвышения ему подобных:

Сам же себя, Эвримах, ты считаешь великим и сильным
Лишь потому, что находишься в обществе низких и слабых.

Этот процесс классообразования был основной причиной характернейшего признака греческой истории IX—VII вв. до н. э. — колонизации восточного Средиземноморья. В конце концов вся «Одиссея» представляет собой своеобразное новеллистическое и сказочное отражение этого формально основного процесса греческой истории. В одном случае этот процесс даже конкретизируется в эпосе. Как бы ни локализировать загадочную Схерию, остров счастливых феаков, ясно только одно: этот рассказ — может быть, древнейшее отражение колонизационного процесса. Когда-то феаки жили

... в широкополянной земле Иперейской,
В близком соседстве с киклопами, диким и буйным народом,
С ними всегда враждовавшим, могуществом их превышая.
Но напоследок божественный вождь Навситой поселил их
В Схерии, тучной земле, далеко от людей промышленных.
Там он им город стенами обвел, им построил жилища.
Храмы богам их воздвиг, разделил их поля на участки.

Правда, киклопы, «дикий и буйный народ», представлялись гомеровскому человеку живым отрицанием всякой культуры, но, если отбросить эту полумифическую маску, перед нами довольно типическое образование древнегреческой колонии — «полиса».

Видоизменяется и устройство первобытной родовой демократии. Постоянным органом власти был совет, буле, по характеристике Энгельса, «состоявший из старейшин родов, позднее же, когда число их слишком возросло, из специально выбранных из их среды, что содействовало развитию и усилению аристократического элемента». Эта аристократизация буле довольно характерна в сценке созыва народного собрания на Итаке. По всей вероятности, старейшины, члены буле, занимали особые места в народном собрании. Когда там появился молодой Телемах,

Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом.

Зажиточность и богатство вытесняют столь ценимый прежде старческий опыт.

Появляется уже и «первый зародыш будущего наследственного предводительства, или монархии»[5]. Именно — зародыш, так как Энгельс правильно протестует против частого отождествления гомеровского басилея с монархом. Гомеровский басилей представляет собой верховного вождя на войне, с присвоением также жреческих и судейских обязанностей. Поэтому-то Энгельс и замечает, что «басилей был военачальником, судьей и верховным жрецом; правительственной властью в позднейшем смысле он, следовательно, не обладал»[6]. У Гомера эта власть басилеев несколько ретушируется. Царь Алкиной,

... феакийцами властвуя, чтим был как бог от народа. Его
Ныне державным владыкой своим признают феакийцы.