В море, на суше и выше...

Запасной Трофимыч, прогибаясь, прищурился и прочитал подпись под фото на плакате:

— Лью-тенс. Это немецкий эсминец УРО. «Льютенс»

Входивший в этот момент в палату начмед госпиталя на всю жизнь запомнил стремительно вытянувшиеся в грациозном прыжке все восемьдесят пять килограммов капитан-лейтенанта МЧПВ вместе со вставными зубами и смирительной рубашкой, уходящие строго головой в плакат на стене, прямо над столом, и все это резко, на фоне большого окна.

Стены между палатами в психоневрологических отделениях обычно толще остальных. Три матроса из обслуги, которые на следующий день таскали в отделение кирпичи и цемент, очень удивлялись...

Говорят, что немцы вроде выводят из состава флота эсминцы типа «Льютенс». По выслуге лет разрезая их на иголки, мол, старые уже корабли-то.

Но мы-то знаем, почему. Нет ведь никакой возможности защитить от массовой гибели корабли, которые стали так ненавистны простому капитану-погранцу почти сопредельного государства.

Связь и шведы

Служил-был на пограничном корабле командир БЧ-4, связист. Шла его лейтенантская весна, и корабли, встряхнувшись от зимней спячки, опять начинали ходить на службу.

А лейтенант этот считал себя несправедливо обманутым человеком. И вот почему. Флагманский связист бригады прошлым летом, вяло отмахнувшись от бодрого лейтенантского представления, сразу спросил:

- Ты, надеюсь, не отличник?

А лейтенант был как раз отличником, и его отличная сущность этим гордилась, как английский лорд своими лошадками, и поэтому лейтенант тупо молчал. Флагман поднял бровь и сказал:

— Правда? Ой как тебе не повезло... Здесь есть одна КВ-радиосеть. И одна УКВ. Вот из них двоих ты и будешь лепить свою профессиональную состоятельность. Начинай!

И началось. Две несчастные пехотные сети были разделены на дальнюю оперативную и оперативно-тактическую, из них вытащены функциональные каналы и расчет антенн под земную волну, все это было солидно приправлено отработкой взаимодействия с флотом и дикими усилиями по обучению личного состава.

Результат преподнесся флагману.

— Слышь, лейтенант... Тебя узловские еще не посылают? Пошлют... Ты пойми: люди не будут ползать там, где можно ходить. Учти, начальники всех степеней к связи относятся, как к эрекции: как только ее нет, начинается паника. А пока есть — ну и хорошо. Есть хоть какая-то связь с кораблями? Ну и хорошо. А ты — каналы, радиотрассы... остынь. Подумай о себе.

Но лейтенант не хотел остывать и надрывался по-прежнему. Он всех достал настолько, что от него бегали. Бывают такие люди, дурни с инициативой.

И вот однажды его прикомандировали на пароход, который с хозяйственными целями уходил в другую бригаду, повинуясь, видимо, закону сохранения материальных средств, которые изначально неправильно поделили при бегстве из Прибалтики. И пароходик отвозил соседям неправомерно хапнутое...

Флагман сказал:

— Ты, это, слушай... есть там пара частот, на которых и тебя и нас будет отлично слышно... Да нет их в радиоданных, нет. На них ты и работай...проверено, — и чирканул цифирь на сигаретной пачке.

Частоты, само собой, были запрещенные. Для русских водоплавающих частоты обычно разрешают такие, что проще докричаться в голос. Так что лейтенант решил блеснуть эрудицией и использовать на переходе связь через ВМФ, Минрыбхоз и Минморфлот. Рисануться решил. Зашел в секретку и выгреб все, что касалось документов по организации связи министерств и ведомств. Начальник секретки хотел сказать, что там половина давным-давно отменена, а вторая сто лет не корректировалась, но лейтенант не слушал.

Сигаретную пачку со спасительными частотами он выбросил в мусорную корзину в каюте.

И вот далеко за пределами тервод, когда на бригадных частотах уже переливались качественная немецкая дикция и песни Надежды Бабкиной, лейтенант решил, что настал его звездный час.

Поставив матроса рулить передатчиком, он сел за ДКМ.

И полилась песня. Сначала лейтенант звал ближние флотские узлы. Боец на «Окуне» крутил баранки, как дрессированный хомяк. Узлы не отвечали, так как вместо них на этих частотах уже полгода трудились геологи Зимбабве.

Потом лейтенант звал отдаленные узлы. Узлы его слышали, но по позывным лейтенант опознавался как пункт управления какого-то полка химслужбы центрального подчинения в ближнем Подмосковье. В полк позвонили и выдрали какого нашли дежурного, который сказал «есть» и лег спать дальше. Узлы и успокоились.

Затем озадаченный, но по-боевому настроенный лейтенант начал плакаться зональникам. Скучающий командир в это время привлекся отчаянным писком морзянки и забрел в радиорубку:

— Ну что, — спросил командир, которому связь была на хрен не нужна до самого поста рейдовой службы порта назначения, — есть связь-то?

— Устанавливаем! — бодро ответствовал лейтенант. — С Кубой сегодня плохое прохождение.

— С кем - с кем? — слегка опешив, спросил командир

— С Кубой.

— А-а.. — протянул командир, подумав, что это какой-то флотский позывной...