В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

— Не думаю… Саймон, судя по всему, независимо пришел к той же идее и разработал теорию, которая охватывает в том числе и наши результаты — такое совпадение творческих процессов и поразительно, и восхитительно. Его результаты, пожалуй, глубже наших, но имеют то же основание. Я уже отправил ему письмо с объяснением твоего приоритета и со ссылкой на наши публикации по этой проблеме. Но, честно говоря, наша позиция по вопросу приоритета очень слабая. Твои авторские свидетельства и диссертация закрытые — на них невозможно сослаться, а открытая статья опубликована в нашем отнюдь не первоклассном ведомственном журнале, который на английский язык не переводится и вследствие этого никем, кроме спецслужб, не читается.

— Что же делать?

— Я рассчитываю на научную порядочность Саймона. Он ученый такого уровня, что ему должно быть чуждо присвоение чужих результатов. Вы с ним движетесь параллельными курсами, причем поразительно синхронно, что для настоящего ученого не является проблемой, а, напротив, — весьма положительным стимулом… Но я рассказал тебе всё это с другой целью…

— С какой же?

— А вот послушай внимательно и вникай… Саймон недавно перешел в крупнейшую в Калифорнии телекоммуникационную фирму в качестве научного шефа. Сопоставь этот факт с его последними публикациями и сделай простой вывод…

— Они вводят свои главные силы в прорыв, за которым располагается крепость цифровых мобильных систем, не так ли?

— Совершенно верно… Более того, они там ставят задачу решить к концу следующего десятилетия проблему цифровой мобильной связи, то есть не традиционной связи между телефонными аппаратами, а связи между людьми, где бы они ни находились.

— Ты, Арон, клонишь к тому, что под мудрым руководством Вани мы сможем конкурировать с американцами? Не смешите мои тапочки, как говорят в Одессе…

— Если заранее сдаться, то, конечно… нет, не сможем! Но я не думаю, что ты из таких… Моя оценка другая — мы впереди в теории, а ты, вероятно, лучше всех на этом шарике понимаешь и видишь, как это можно сделать… Посмотри на смелых финнов — они определенно собираются обскакать американцев, это с их-то теоретическим багажом, несопоставимым с нашим. Ты просто не имеешь права отказаться от попытки…

Арон оборвал фразу на полуслове — в комнату вошли с подносами сияющие Наташа и Аделина. «Ты, в конце концов, не имеешь права спасовать перед лицом этой девушки, которая, судя по всему, влюблена в тебя», — успел он тихо сказать мне. Расселись за столом; вопрос с выпивкой решился просто — все предпочитали сегодня водку. Наташа подняла рюмку и сказала: «Ну что, Арон, как у нас заведено, первый тост за того, кто в этом доме впервые, — за вас, Аделина!» Выпили, закусили… Обращаясь к Арону, Наташа продолжила: «Аделина обещала дать нам новые записи Окуджавы, Галича и Высоцкого, а потом — кое-что новенькое из самиздата… Как только Игорь это прочитает». Я с удивлением посмотрел на Аделину — это противоречило ее правилам конспирации: каждый следующий не должен знать предыдущего. Она слегка наклонила голову — мол, всё в порядке…

Наташа была в ударе и взяла на себя роль тамады в нашем маленьком застолье. «Может быть, Аделина, мужчины объяснят нам, почему власти не запрещают пользоваться магнитофонами и радиоприемниками — ведь это всё подрывает устои», — сказала она с вызовом. «Уже не могут запретить… В 50-е и 60-е развернута огромная радиотехническая промышленность, придется закрывать заводы и конструкторские бюро», — высказался Арон в своем прагматическом стиле. «Радиоприемники запрещать не надо, гораздо проще глушить всевозможные неугодные голоса в местах компактного проживания населения: парочка глушилок — и большой город ничего, кроме „Говорит Москва“, не может послушать. Кажется, большевики прекрасно расправляются с народом и без запрета радиоприемников — „Свободу“ и „Голос Америки“ можно послушать только в глухой деревне, которая ничем подобным не интересуется и сама по себе никого не интересует», — подлил я масла в огонь. «Мне кажется, власти вполне намеренно допустили эту магнитофонную стихию — пусть, мол, интеллигенция пар выпускает», — определила Аделина свою немужскую позицию. Обсудили эти точки зрения и договорились съездить как-нибудь подальше от города и послушать голоса из-за кордона. «Похоже, мы уже дружим семьями», — подумал я про себя без энтузиазма.

«Давайте выпьем за Игоря и его успех на новой должности», — предложила тост Наташа. Я пытался возражать, но мой протест не был принят во внимание. Наташа сказала: «Думаю, Игорь, что Арон и Аделина уже высказали тебе свое мнение достаточно подробно и аргументированно. Я согласна с ними и могу только добавить: тебе выпал редчайший шанс, от которого было бы нелепо отказаться, такое не так часто случается в жизни…» Она посмотрела на меня долгим взглядом — мне почудилось в нем нечто невысказанное, понятное только нам двоим… Зачем тогда, в Пярну, свет зажегся так быстро?