В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

Не желаю быть святым,
Не желаю быть святым,
Пастор для души моей не нужен —
Лишь бы ты в осенний дым,
Лишь бы ты в осенний дым
Шлепала со мной по хладным лужам.
Я любовь молю:
Дай мне согрешить.
Если я люблю,
Мне святым не жить,
Мне святым не жить,
Проще сразу в ад…
Над землей кружит
Поздний листопад.
Ты последний лист
Моей осени, что сорвала жизнь,
Наземь бросила,
Наземь бросила
В печь осеннюю.
В моей осени
Ты последняя.
Не желаю быть святым,
Не желаю быть святым,
Пастор для души моей не нужен —
Лишь бы ты в осенний дым,
Лишь бы ты в осенний дым
Шлепала со мной по хладным лужам.

Я вообще плохо сплю на новом месте, но в ту ночь заснул скоро под добрый мужской храп. Пришел благостный спокойный сон… Завтра возвращаюсь к здоровому физическому труду моих предков, голова словно очистилась от тревог умствования, лопату в руки и вперед — я проспал спокойно до семи утра, когда Моисей мощным голосом возвестил: «Подъем, товарищи отдыхающие!» Все неохотно поднимались после вчерашнего праздника, добродушно поругивая будившего. Я надел казенные штаны и сапоги, свою рубашку, рабочую куртку из синтетики, на голову натянул глубокую сатиновую кепку, в карманы засунул две пары брезентовых рукавиц, и в таком виде пошел вместе со всеми в столовую. Тема — «трудовое утро профессора» — доминировала по дороге… Завтрак был простой, но сытный — тарелка манной каши, творог со сметаной, белый хлеб, повидло, сладкий чай. Обсуждали, конечно, меня: «Профессору — два стакана чая… Не перегружайте Профессора — работать не сможет». Когда вышли из столовой, Паша уже подогнал свой крытый грузовик-фургон, в который все и погрузились. Внутри по бортам скамейки, в середине — ломы, лопаты, топоры, носилки для земли… Паша двигался вдоль Колымской трассы и по указанию Виктора, ехавшего с ним в кабине, останавливался время от времени и высаживал очередного «отдыхающего» у подлежащего ремонту столба. Дошла очередь и до меня, Витя и Миша помогли мне взять лом и две лопаты — штыковую и совковую. Затем Витя подробно разъяснил задачу и технологию, Миша намазал мне спину вонючей антикомариной эмульсией — «Остальное намажешь сам, когда зверье прилетит». Потом они уехали, пообещав забрать меня на обед через пять часов. Витя крикнул мне уже из машины: «С ломом работай только в рукавицах, иначе сдерешь кожу…» Я оглядел пустынный окружающий пейзаж, оценил сполна прелесть одиночества и принялся за работу. Мне предстояло вырыть яму глубиной примерно полтора метра, а смысл этой работы был вот в чем…

Полвека тому назад заключенные построили здесь линию телефонной связи — врыли в землю деревянные столбы и повесили на них провода. Это было грандиозное деяние — колымские золотоносные прииски, концлагеря и Магадан получили связь с материком. За прошедшие бурные годы погибли или вымерли не только строители, но и обветшали, подгнили и покосились деревянные столбы. Для ремонта линии следовало каждый покосившийся столб откопать, выправить или поставить новый и снова закопать. Этим и занималась бригада научных работников и преподавателей из Ленинграда. Наиболее трудная операция — выкопать для столба яму глубиной полтора метра. Дело в том, что здесь на глубине 40–60 сантиметров расположен слой вечной мерзлоты — смесь смерзшейся глины и камней в сплошном слое льда. Эту смесь можно разбить только тяжелым пудовым ломом длиной полтора метра. Выкопанный штыковой лопатой и выбитый ломом грунт затем нужно извлечь из ямы специальной совковой лопатой.

Ширина ямы должна быть такой, чтобы грунт можно было извлечь из глубины полтора метра. Вот, собственно, и всё…