В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

«Я боюсь за Арона, у него и без того повысилось давление. Но какие подонки, однако… Средневековая инквизиция в новом обличье. И, как всегда в таких случаях, невежество и бездарность „правят бал“. Не могли, видите ли, подготовить все документы, как положено. Я имею в виду и ваше непосредственное начальство, и этих райкомовских… Эти люди диктуют свои правила жизни всем — ученым, конструкторам, писателям, артистам… Самое страшное — они повсюду, они решают всё на всех уровнях. Как здесь жить, Игорь?»

Я впервые слышал от нее подобные слова, они удивительным образом гармонировали с моими мыслями. Наташа посмотрела на тумбочку у окна, молча принесла одеяло, накрыла им стоявший на тумбочке телефон. Я бодро продолжил наш странный разговор.

— Ничего, Наташенька, как жили, так и жить будем… Уже больше полувека живем по их правилам, три поколения обкатаны. Возьми нас с Ароном — работаем на них, живем не тужим, зарплату получаем, а если взбрыкнем, можно и силой заставить работать. Помнишь у Александра Исаевича — тюремные НИИ и КБ… Шарашками назывались. Туполев в шарашке работал, Королев и Глушко в шарашках начинали. Нам, ученым, инженерам еще повезло по сравнению, скажем, с писателями — тех сразу в союз загнали, чуть что не так написал, с довольствия снимают или, как Бродского, за тунеядство судят.

— Мне видятся более мрачные картины, знаю их по делам в биологии, в генетике. Академика Вавилова они убили в тюрьме, после чего эти науки и закончились у нас.

— Они говорят — сталинские чистки усилили обороноспособность страны. И многие этому верят. В 37-м расстреляли разработчиков «Катюши» — Клейменова и Лангемака. В результате указ о запуске «Катюши» в серийное производство был подписан… угадай когда? 21 июня 1941 года! Так они «усилили обороноспособность»… Но уже поздно было…

— Один мой знакомый, бывший сотрудник физтеха еще во времена Иоффе, рассказывал, что в 30-е годы у них блистал физик-теоретик Матвей Бронштейн. Его по таланту сравнивали с Эйнштейном и Ландау — расстрелян в 38-м…

— Стоп, Наташа, не всё так мрачно, времена сейчас, слава богу, другие, никого не расстреливают. Арон не любит подобных «воспоминаний»…

— Поэтому я…

Мы прервали этот разговор, потому что Арон вернулся — не хотелось нагружать его этим в дополнение к райкомовским приключениям.

На следующее утро у меня голова трещала с похмелья, но Арон был энергичен и свеж, как будто и не пил со мной на равных. В его поведении не было и намека на вчерашнее депрессивное состояние. Он сказал спокойно, без малейшей нервозности: «С утра пораньше звонили от адмирала — он вызывает меня на два часа. Не сомневаюсь, что это по вчерашнему райкомовскому делу». В обеденный перерыв я подкараулил Катю по дороге из столовой, чтобы спросить, не было ли звонков из райкома по нашему делу и что думает по этому поводу Ваня. Она ничего не знала и после моей краткой информации сказала, что это какое-то недоразумение. «Не волнуйся, Чойбалсан, поедешь ты в свое путешествие — больше послать некого». А потом заспешила к себе, оставив меня додумывать, что бы значила ее последняя фраза. Какая-то интрига плелась вокруг этого путешествия. Я был не в силах понять ее смысла до того времени, когда Арон вернулся от адмирала. С каменным лицом он тут же пригласил меня в свой кабинет.

— Игорь, готовься возглавить натурные испытания «Тритона». Мне отказали. Ты поедешь один в статусе руководителя группы.

— Как отказали? Почему?

— Я, на самом деле, еще вчера всё понял, но оставалась надежда на адмирала, который лично заинтересован в скорейших успешных испытаниях. От них зависит его пребывание на посту Генерального директора, но и он тоже ничего не может сделать, это не его вина… Там наверху, в совсем другом ведомстве, решили и за него, и за нас.

— Но в чем причина отказа? Хотя бы формальная…

— Адмирал не хочет раскрывать передо мной всю эту кухню, ссылается на производственную невозможность моего столь долгого отсутствия здесь.

— А раньше, когда тебе поручали такую работу, они не знали об этой «производственной невозможности»?

— Игорь, мы можем, как говорит Наташа, мусолить тему до бесконечности. Давай примем за неоспоримую данность то, что мы имеем на настоящий момент в реальности, а не в фантазиях, — я остаюсь здесь, ты отправляешься в плавание со всеми необходимыми полномочиями и обязанностями, точка!

— Я не поеду без тебя и готов это обосновать перед любым начальством.