В немилости у природы. Роман-хроника времен развитого социализма с кругосветным путешествием

— А вот это не твоя забота, решу вопрос как-нибудь без тебя… Твоя забота только одна — вывести предприятие на ведущие позиции в отрасли, создать научный задел для цифровых мобильных систем следующего поколения. Только об этом беспокойся… и думай только об этом…

— Но я не могу оставить свою лабораторию, не вижу сейчас подходящей замены.

— Зачем же оставлять лабораторию? Сделай из нее стратегический исследовательский центр предприятия.

— И зарплаты две? — всё еще пытался отшутиться я, но Ваня оставался серьезным.

— Две не обещаю, но одна будет такая, что не пожалеешь… Если хочешь, выделим твою лабораторию из отдела АМК, сделаем ее самостоятельным подразделением.

— А вот этого не надо, у меня достаточно свободы и в рамках отдела АМК. Кстати, думаю, что без научной поддержки Арона Моисеевича прорыва не получится.

— Ну, как знаешь… Результаты будем спрашивать с тебя.

Разговор перешел в некое более-менее конструктивное русло — какими будут взаимоотношения зама по науке с главными конструкторами и прочее… Было видно, что Ваня всё тщательно продумал, что это достаточно серьезно — просто так отмахнуться не получится. В итоге я попросил Ваню дать мне время подумать. Согласившись, он ответил, что времени у нас нет, и предложил принять решение через два дня — сторговались на одной неделе. Ваня уважительно, как своего будущего зама, проводил меня до дверей. Что-то муторное относительно Аделины толкнулось внутри, и уже у порога я вдруг выпалил: «Кстати, в будущем следовало бы подчинить отдел информационной поддержки непосредственно заму по науке, не правда ли?» Ване мой пассаж явно не понравился, и, пожимая мне руку, он сказал мрачновато: «Аделину оставь в покое… Это к науке отношения не имеет…» Уже в коридоре я задумался о загадочном смысле Ваниной реакции на заброшенный мной крючок. Что означает «оставить Аделину в покое» — неужели он что-то знает? И что такое «это», не имеющее отношения к науке?

Дома собрался было позвонить Арону, но потом решил перенести разговор с ним на утро — нужно самому принять какое-нибудь решение. Моим слушателем в тот поздний вечер перед сном был только сэр Томас. Я рассказывал ему о том колоссальном вызове, который предъявляет мне руководство научной работой огромного предприятия… В непроницаемом тумане будущего мне виделись контуры совершенно новых систем цифровой мобильной радиосвязи. Контуры были не вполне ясными, размытыми, но основные блоки проступали достаточно контрастно — эмпирическое ведение и теоретическое видение словно двумя пучками света выхватывали из темноты облик будущих цифровых систем… В подобных делах мы с Ароном, может быть, впереди всех — это наш конек. Огромные возможности промышленного института позволят оседлать его. Томас одобрительно урчал — он стал первым, кто узнал наброски моего плана «преобразования природы» и доведения ее милостей до каждого индивидуума, а я вскоре заснул, не раздеваясь и не приняв никакого решения…

Утром на работе рассказал Арону в подробностях о предложении нового Генерального директора. Он ничуть не удивился и сказал то, что я, собственно, и ожидал от него услышать — предложение Генерального открывает передо мной колоссальные перспективы, дает возможность реализовать наши теоретические идеи, а посему это предложение следует безоговорочно принять. На мой вопрос, почему же он не принял аналогичное предложение, Арон ответил туманно — мол, ему поздновато внедряться в сферу высокой административной деятельности, а напротив, пора подумать о тихой академической гавани… Я сказал: «Арон, ты что-то не договариваешь, это не по-товарищески. Не сомневаюсь, что ты — лучшая кандидатура на роль научного шефа предприятия. И уверен, что и ты, и начальство прекрасно это понимают. В чем же дело? Почему остановились на мне, почему приняли такое паллиативное решение?» Он ответил: «Ты не прав, Игорь. Твое назначение замом по науке — это не паллиатив, а единственно правильное стратегическое решение. Я рад, что Ваня принял именно его. А мотивы моего отказа от этой роли не имеют никакого отношения к сути дела — так что твое „это не по-товарищески“ я не принимаю. Если потребуется моя помощь, ты ее всегда получишь — не сомневайся». Я молчал, и Арон продолжил, как бы пытаясь рассеять мои сомнения и сгладить резкость этого «не принимаю»: