В ожидании счастливой встречи

Он вел кобылу кромкой леса по ягоднику и все удивлялся: сколько ягод, заприметить бы это место. «До чего же завидущие глаза у человека», — одернул себя Кузьма. Он привел кобылу к костру, попил из котелка холодного отвару, остатки плеснул в костер, горячая зола отозвалась взрывом — на траву бусо лег пепел. Кузьма посбрасывал тлеющие головешки в речку, залил хорошенько костер и тогда оседлал кобылу.

Солнце цедило сквозь хвою рассеянные лучи. Остро пах настоянный на травах воздух. Кузьма не торопил Арину, стараясь приметить дорогу. Он все восхищался травостоем и пожалел, что столько пропадает сена. Кузьма мысленно ставил стога, а когда лес спустился и подступил к воде, обузил проход, Кузьма приметил по самому краю подмытого берега набитую тропу и пустил по ней Арину. Не проехал и версты, как из-за поворота навстречу вышел лось. Кузьма натянул повод, остановился и зверь. Так близко и так неожиданно Кузьма видел лося впервые.

— Вот ты какой! — выдохнул зачарованный Кузьма, забыв и про бердану. Лось закинул на спину голову, прыжок — и только затрещало в зарослях ельника.

— Убегли котлеты, — сказал Кузьма. — Ну, куда такую тушу в жару? Поближе бы к дому.

Пустое брюхо не принимало объяснений. «Надо бы стрелить, — уже пожалел Кузьма, — вьюк мяса, остальное бы в реку рыбам. Ну что теперь руками махать», — вздохнул тяжело Кузьма и дал повод Арине. Набитая зверьем тропа сквозь речную прохладу шла вверх по течению. Здесь обдувало ветерком, и словно дым сваливало от Кузьмы гнуса, и он тянулся шлейфом за кобылой. Тропа привела к ущелью. Берега так тесно сблизились, что казалось, и зверьку не проскочить. Прямо из воды вырастали голые отвесные скалы. Кузьма поднял глаза — и вроде как мелькнул наверху человек. Кузьма пригляделся — голый камень. Только у самой макушки, словно челка с напуском, рос кустарник. Кузьма подумал перебраться на другую сторону. Но попробуй сунься — вода собьет.

Кузьма повернул кобылу, решил ущелье объехать по-за горой. Арина сразу же поняла его намерение, добавила шагу. Он поднялся на гору и тут же уперся в заплот. Это было так неожиданно, что Кузьма поначалу не поверил своим глазам. Проехал вдоль заплота и оказался на краю обрыва — внизу шумела вода, заплот навис над пропастью. Кузьма развернул и направил Арину обратно. Заплот был затянут непролазным кустарником, Арина едва продиралась сквозь боярышник. Он цеплял Кузьму острыми иголками. И если бы кобыла не остановилась, он бы не заметил, проехал ворота. У Кузьмы судорожно и сладко сжалось внутри. Он соскочил на землю и толкнулся в тяжелые, словно литые, ворота. Тишина. Кузьма поискал щелку в заплоте и нашел выщербленный сучок, припал глазом.

— Загляни кобыле под хвост! — раздалось за спиной Кузьмы. Кузьма отпрянул, оглянулся: никого нет. — Что за чушь, — покрутил он головой. Пригляделся: человек слитно с кустами стоит.

— Фу-ты! — отдулся Кузьма.

Человек вышел к воротам. Это был заросший серой щетиной, широкий в спине и сутулый мужик. Кузьма только и разглядел, что он был в добротном из серого сукна костюме, в легких броднях. К боку его плотно прилегал кривой турецкий нож. Мужик плечом отодвинул одну половинку ворот. Она неслышно, словно на сале, отошла. Ворота раздвинулись лишь для прохода лошади.

— Лезь! — посторонился мужик.

Кузьма провел во двор кобылу. Ограда была просторная, за ней внутренний двор. Он был начисто прибран и подметен, еще виднелись царапины от метлы. В глубине под одной крышей стояли дом, конюшня, навес. Постройка была обнесена заплотом из тесаных кондовых плах. Кузьма пооглядывался и подумал: «В таком заплоте только воду держать — как в бочке».

— Привяжи свою холеру вон туды! — показал мужик на столб под навесом. Кузьма обогнул поленницу. Видать, еще позапрошлогодние дрова: почернели от времени торцы. Запасливый хозяин. Под навесом стояли телеги, распорушенные сани.

— Да чо ее вязать, куда она денется, — забросив на шею Арине повод, беззаботно сказал Кузьма.

— Яблоки мне тут! — рыкнул мужик, да так, что Арина вздрогнула.

Кузьма взял повод, но кобыла недовольно замотала головой и потянула к конюшне. Он привязал ее к столбу.

— Ишь что, учухала! — опять послышался голос мужика, но уже из другого угла навеса. «Послал бог мне соседа, — подумал Кузьма, — но все равно человек. А ограда — воробей не вылетит».

— Иди в избу, — окликнул мужик Кузьму, — я чичас приду.

Кузьма поднялся на плоское, в одну ступеньку, крыльцо, приставил к стенке ружье и переступил порог. Сразу обдало хлебным родным духом. У Кузьмы закружилась голова, пошли в глазах круги. Он придержался за стенку, постоял, а нашарив скобу, отворил дверь. Изба тоже была просторная, чистая. В небольшие окна слабо тек свет, но Кузьма сразу увидел икону, перекрестился и тогда поздоровался.

— Шдраштвуй, шдраштвуй, кашатик, ешли не врешь, — донеслось с печи, и тут же свалилась с нее седая голова. — Ношик оштрый, шмерть будет легкая, — прошамкала голова и втянулась в глубь печи.

«Наваждение какое-то, — потряс головой Кузьма. — Или старуха из ума выжила».