В паутине

Донна отметила, что это, должно быть, единственное, о чем Вирджиния не упоминала. Она вдруг подумала, что за последние десять лет не слышала ни о чем, кроме как о чувствах Вирджинии по поводу гибели Неда. Очень старая и скучная история. Донна забеспокоилась, не становится ли бессердечной. Но как утомительна бедняжка Вирджиния! Донна с радостью отметила, что не слишком много говорила о своих чувствах к Барри. Не осталось глупых излияний, из-за которых пришлось бы краснеть, и, к своему счастью, она не знала, много ли глупых поступков Вирджинии приписывалось ей самой. Она резко развернулась и ушла. В конце концов, здесь не было могилы Барри. Глупо стоять скорбной фигурой возле ряда, где похоронены лишь его дед и бабушка. Она не верила, что Вирджиния когда-либо имела хоть малейшее намерение утопиться. Просто наслаждалась своим трауром и романтическим положением молодой военной вдовы — Донна чувствовала, как с каждой минутой в ней нарастают ненависть и скептическое отношение ко всему этому. Мимо проплелась тетя Но — маленькая странная фигурка в выцветшем черном платье и причудливой старой шляпке с грозно торчащим искусственным ястребиным пером. Тете Но было семьдесят пять, но она оставалась, как сама говорила, живой, словно сверчок, и всегда занятой — помогала управляться с младенцами клана. Тетя Но взглянула на памятник бабушки Барри и вздохнула.

— Она была его второй женой… но очень хорошей женщиной, — сказала она. — До чего же милые похороны, да, дорогие мои? Но… вам не кажется, что они немного… слишком веселые?

— Тетя Бекки хотела, чтобы они были такими, — напомнила Донна.

Тетушка Но покачала головой. Но то, что она собиралась сказать, так и осталось тайной. Потому что в этот момент разразился скандал, и все ринулись к воротам, где галдела толпа мужчин. За воротами кладбища — о, да, чудесным образом за воротами! — дрались двое — Перси Дарк и Дэвид Дарк — прежде мирные приятели. Бросаясь друг на друга, без шляп и пиджаков, краснолицые и разъяренные. Никто не знал, почему началась драка, кроме того, что один из них что-то сказал про кувшин. Словесная перепалка перешла на кулачную. Слышали, как Перси закричал: «Я выбью из тебя это чванство!» и ударил первым. Уильям И. попытался разнять их, получил в награду по носу, истек кровью и на неделю лишился своего самодовольного вида. Миссис Дэвид Дарк потеряла сознание, а миссис Перси после похорон не выходила из дома до конца лета, сгорая от стыда. Хотя в тот момент она повела себя весьма достойно. Не рухнула в обморок и не устроила истерику. Не побоявшись судьбины Уильяма И., встала меж двумя разъяренными существами и предложила Дэвиду нанести удар ей. Прежде чем Дэвид смог принять или отвергнуть вызов, его и Перси скрутили сзади и развели по машинам. Схватка закончилась, но скандал продолжился. Еще не наступил вечер, как повсюду стало известно, что Дарки на похоронах своей тетки подрались из-за ее собственности, а женам пришлось растаскивать их. Прошли годы, прежде чем все забылось.

— Слава небесам, что когда они начали, священника там уже не было, — вздыхала миссис Клиффорд.

Дядя Пиппин притворился возмущенным, но про себя подумал, что с дракой похороны стали намного интересней, и пожалел, что тетя Бекки не смогла увидеть, как набожный Дэвид и самодовольный Перси мутузят друг друга таким позорным образом. Темпест Дарк засмеялся, впервые после смерти своей жены.

III

Донна и Вирджиния шли домой вместе. Вирджиния не преминула рассказать Донне несколько странных историй о Питере — особенно выделив байку о том, как в Ост-Индии он «разгуливал в чем мать родила», и что у него было там несколько дюжин темнокожих жен. Донна не поверила ни слову, но все же не осмелилась защищать Питера. Она не была в нем уверена — особенно в его отношении к ней. Существует ли она для него? Она не доверится ему, пока не убедится. А Вирджиния пусть себе болтает.

— Интересно, будет ли сегодня дождь, — сказала Вирджиния, остановившись у ворот Утопленника Джона.

— Нет, нет, уверена, что нет… вечер будет славным. Луна видна и никаких туч, — весело ответила Донна. Она была по горло сыта подругой. Кроме того, она очень хотела есть, а Вирджиния, которая никогда не вспоминала о еде, всегда ухитрялась заставить Донну, любительницу поесть, почувствовать себя прожорливой хрюшкой.

— Жаль, что сегодня будет луна. Ненавижу лунный свет, он всегда напоминает мне о том, что я хотела бы забыть, — скорбно и непоследовательно сказала Вирджиния. Вряд ли она хотела забыть то, о чем говорила. Но она никогда не старалась быть последовательной, когда желала озвучить трогательную фразу. Она удалилась в своем вдовьем трауре, ощущая какую-то тревогу. С Донной явно что-то не так. Но причиной не мог быть Питер. Абсурдно предполагать, что это Питер.