В плену красной Луны

Дезире ожидала, что сейчас произойдет что-то ужасное, и зажмурила глаза. Он наступит на нее, будет ее бить, возможно, даже убьет. Она была для туарегов лишним грузом. Что им с ней делать? Бросят ее в песке, и когда-нибудь, если ветер передвинет дюны, на свет покажутся ее бледные кости.

Из глаз у нее полились слезы отчаяния. У нее не было намерения тронуть слезами его сердце, она была убеждена, что у этих зловещих воинов пустыни сердца вообще нет. То, что она услышала в Алжире о туарегах, было ужасным. Разбойники, грабители, убийцы, рабовладельцы, чума пустыни, голубые демоны без лица!

Он наклонился к ней, и Дезире крепко зажмурилась, ожидая удара сверкающего кинжала между ребрами. Может быть, так будет лучше — мучения и неизвестность подойдут к концу. Долю секунды она раздумывала, не лишился ли ее отец жизни подобным образом. Потом, к своему удивлению, почувствовала, что туарег взял ее на руки.

Без видимых усилий он понес ее назад, к лагерю. Там стояли другие воины. Дезире услышала их голоса и не поняла, разговаривают они или смеются. В приступе отчаяния она вцепилась пальцами в голубую бандуру предводителя и начала безудержно рыдать.

— В пустыне нужно экономно обходиться с водой, — услышала она его голос.

Он говорил на французском языке с гортанным акцентом, от которого у Дезире побежали мурашки по спине. Несчастной хотелось умереть. Лучше всего у него на руках.

Глава 13

Так быстро, однако, в пустыне не умирают.

Предводитель воинов осторожно опустил ее на одеяло и отдал какие-то приказания. Дезире не открывала глаз. Ей было очень плохо, кожа сморщилась и болела, в теле будто горел огонь, зубы стучали.

Голос предводителя стал громче. Подошел второй мужчина, и девушка почувствовала на своих губах что-то прохладное и кислое, на вкус напоминающее густое молоко с солоноватым жиром. Дезире содрогнулась от тошноты. Как будто этого оказалось недостаточно, ей смазали лицо остатками этой простокваши. Она попыталась сопротивляться.

— У тебя сильный солнечный ожог, — сказал предводитель, который, похоже, единственный владел французским языком. — И горячка.

Он накрыл ее толстым шерстяным одеялом. Она хотела сбросить с себя одеяло, потому что на лбу выступил пот, но в тот же момент ее затрясло от озноба. Издалека доносились голоса мужчин, которые тихо переговаривались между собой. Сознание у нее гасло, как свет луны. Над пустыней распростерлось хрустально ясное небо, похожее на голубой платок туарегов.

День еще не начался, когда ее разбудили. Дезире чувствовала себя больной и слабой и не смогла подняться сама. Кто-то влил ей в рот прохладную жидкость, и она жадно проглотила ее, совсем не ощущая вкуса. Все расплывалось у нее перед глазами. Она почувствовала, что ее подняли и посадили на шагавшего верблюда, поддерживая сильными руками. Раскачивание вызывало у нее тошноту.

Девушка давно потеряла чувство времени и дремала, ощущая то волны жара, то озноб. Караван снова остановился, но она едва это заметила. Затем почувствовала, что ее снимают с верблюда и вносят в палатку.

Палатка? Дезире раскрыла глаза и попыталась что-нибудь различить. Здесь было сумрачно и пахло козлиными шкурами и жиром. Она увидела два лица. Женщины!

К ее удивлению, они не были закрыты покрывалами. Одна оказалась молодой и несказанно красивой, вторая — вдвое старше, но, должно быть, раньше она обладала подобной же красотой. Их привлекательные лица излучали гордость.

Та, что моложе, наклонилась к ней и поднесла к ее губам плоскую миску. Дезире пила что-то, похожее на кислое верблюжье молоко. Оно освежало и гасило жажду, горевшую внутри нее. На своем лице девушка почувствовала что-то липкое. Пахло козьим сыром. Старшая заговорила на своем гортанном непонятном языке.

«Я должна выучить этот язык, — подумала Дезире, — мне надо знать, что они говорят. Это странный народ, мужчины у них, закрывшись покрывалами, ездят на верблюдах и нападают на караваны, а женщины не носят покрывал и очень красивы. Явно их религия имеет мало общего с исламом. К тому же они ведут непривычный образ жизни».

Конечно, Дезире сердилась на то, как мужчины обращались с ней. Ее взяли в плен, похитили. Но так хотелось раскрыть тайну туарегов! Девушка почувствовала странную лихорадку, похожую на ту, которая охватывала ее при раскопках, страсть, которую она могла подавить с большим трудом. Она в первый раз спросила себя, почему исследует жизнь только давно ушедших народов.

Раньше, сопровождая отца в археологических экспедициях, она часто гуляла вечерами одна по оставшимся руинам, представляя себе, какой была здесь жизнь. Тогда в своем дворце жили король с королевой, наложницы, рабы и жрецы. Крестьяне перед городскими воротами предлагали свои товары. Проводились роскошные церемонии, велись войны, плелись интриги, происходили любовные драмы.

Этот народ не погиб. Дезире впервые имела возможность жить посреди незнакомых людей, изучать их нравы и обычаи. Если бы только она не чувствовала себя так плохо и могла понимать женщин! А может быть, они говорят на французском языке, как и их предводитель?