В поисках Божества

Мы уже неоднократно отмечали, что знаменитое сочинение Иринея Лионского «Против ересей» направлено главным образом против валентинианина Птолемея и его последователей. Из этого обстоятельства можно заключить, что школа Птолемея получила значительное распространение в Галлии и вообще на Западе, что и побудило лионского пастыря выступить с опровержением идей, отвлекавших его паству от авторитета Церкви, эта догадка подтверждается и указанием Философу мен на то, что Птолемей был одним из главных представителей валентинианства италийского, или западного[409]. В позднейшем ересеологическом трактате, известном под заглавием Praedestinatus, мы находим неожиданное указание на столь же значительное распространение «ереси Птолемея» на Востоке, причем с опровержением ее будто бы выступил епископ Кесарийский Закхей (?)[410], но эти сведения не подтверждаются никакими другими данными и особенного значения для нас не имеют.

О личности самого Птолемея и его жизненной деятельности нам решительно ничего не известно. Учение его можно восстановить из первых глав книги Иринея, хотя постоянные отступления автора, его параллельные указания на другие валентинианские толкования и на идеи самого Валентина чрезвычайно затрудняют выяснение собственных идей Птолемея и изменений, внесенных им в общую схему валентинианского учения. Однако сбивчивый пересказ Иринея является единственным источником сведений о системе Птолемея; остальные ересеологи, упоминающие о нем, передают лишь в более или менее сжатом виде данные Иринея. Один только Епифаний существенно обогащает наш материал, сохранив нам в своем изложении «ереси птолемаитов» подлинное письмо Птолемея к какой-то «возлюбленной сестре» Флоре: в этом драгоценном документе содержится символическое толкование Моисеева закона и разъясняется отношение гностической мистики к Ветхому Завету. Эзотерическое же учение Птолемея о Сущности Божества смутно обрисовывается в данных Иринея приблизительно в следующем виде[411]:

Неизреченный и Непознаваемый Первобытный Принцип Божества именовался у Птолемея, как и у Валентина, Глубиной, или Бездной (Βυθος), а также Первоотцом (Προπατωρ) и Первоначалом (Προαρχη). Ему соприсуща Мысль (Έννοια), именуемая также Молчанием (Σιγη) и Благодатью (Χαρις)[412]. Неизъяснимая Бездна произвела в Молчании первое Непостижимое проявление Божества, обозначаемое наименованием Ума (Νους), а также Единородного (Μονογενης), Отца (Πατηρ) и Начала всего (Άρχη των παντων); с Ним вместе произведена Истина (Άλεθεια), образующая с Ним вторую неизъяснимую сизигию: вместе с этой сизигией Первоначальная Бездна и Молчание составляют Высшую Тетраду, мистический пифагорейский квадрат, знаменующий начало и полноту Познание Божественной Сущности дано одному только Единородному Уму, вмещающему полноту всех неизреченных потенций Божества: от Него происходит дальнейшее развитие Божественных проявлений, а Первоначальная Бездна в дальнейших эманациях уже не проявляется. Таким образом, по этой системе, идея творческой деятельности еще далее отодвигается от Первобытной Самодовлеющей Божественной Сущности, лишь раз проявившейся в произведении Единородного Ума (и нераздельной с Ним Истины) и не принимающей более участия в развитии Божественных потенций; Божественное Творческое Начало сосредоточено в Единородному Которому Одному доступно познание Безначального Первоисточника, почему и говорится, что Он равен и подобен Отцу[413]. Высшая Непознаваемая Тетрада окружена Пределом (Όρος), за которым уже нет полноты Богопознания даже для последующих эманаций Божественной Сущности.

Эти эманации происходят в том же порядке, как и в системе Валентина. Единородный Ум и Истина производят сперва Слово (Λογος), именуемое также Отцом потому, что в Нем заложено начало всего имеющего быть; Ему соприсуща Жизнь (Ζωη). Из Логоса и и Жизни исходят Человек (Άνθρωπος) и Церковь (Εκκλησια). Эти две сизигии вместе с высшей Тетрадой образуют непознаваемую Огдоаду — корень и начало Божественного Источника всего грядущего бытия. Ириней добавляет[414], что эта таинственная Огдоада обозначалась иногда Тетрадой одних лишь мужских наименований: Бездны (Βυθος — муж. р.), Ума, Логоса и Человека; этим сокращением валентиниане указывали на то, что их «сизигии» имеют только метафизическое значение, без всякого реального представления о мужеско-женском элементе, почему женские «потенции» и сливаются с мужскими определениями без ущерба для общего смысла. Из Слова и Жизни следует исхождение Декады, а из Человека и Церкви — Додекады эонов, наименования которых приведены нами выше в системе Валентина[415]: таким образом завершается полнота (Плерома) тридцати Божественных проявлений.