В поисках Божества

Всем этим эманациям Божества Единородный хотел передать собственное беспредельное познание Божественного Первоначала, но был удержан Молчанием, соприсущим Непостижимой Бездне. Ибо полнота познания не могла быть раскрыта прежде времени, до проведения всех эонов по пути искания Первопричины и смысла Божественного бытия[416]. Это место в изложении Иринея весьма темно. Быть может, его можно истолковать в том смысле, что процесс творчества, начавшийся в Божестве, исключает понятие о совершенстве (ибо творчество вытекает из неудовлетворенности) до возвращения к первобытному мистическому покою?

Как и в системе Валентина, Божественная гармония нарушается последним эоном Плеромы — Премудростью-Σοφια. Она возгорается страстным желанием познать Непостижимую Сущность Первоотца и устремляется к Нему, ища с Ним слияния, но задерживается Пределом, оберегающим неизъяснимую тайну Божества. София приходит к сознанию непостижимости Божественной Первопричины и возвращается в Плерому, отбросив свои страстные помышления, т. е. частицу своей духовной сущности. Эта духовная субстанция, лишенная образа и смысла, но порожденная тяготением к Непознаваемому, имеет быть мировым зародышем, началом низшего стихийного элемента, в котором разовьются все потенции бытия. Этот низший элемент отныне отделяется от Плеромы Пределом (вторым), произведенным Единородным для ограждения целостности Плеромы; этому пределу присваивается не только наименование Креста (Σταυροζ), как у Валентина, но и другие мистические названия, смысл которых совершенно неясен (напр. Καρπιστεζ; по толкованию Неандера и Гарвея — «собиратель жатвы»[417]). Далее в самой Плероме происходит эманация Христа и Духа Святого от Единородного у причем эти эоны являются не новой сизигией Плеромы, а как бы дополнением к остальным эонам: они передали им познание Непостижимой Сущности Первоотца и уравняли их между собою, так что все низшие эоны уподобились высшим и слились с ними в благоговейном созерцании Непознаваемого Первоисточника. Таким образом достигнута в Плероме полнота мистической радости и покоя, и в благодарность Непознаваемому Отцу, для прославления Его, всеми зонами создан Иисусу вместивший по частице духовной сущности каждого зона и названный Звездою Плеромы (т. е. ее внешним отблеском), и Словом, и Христом (ибо Он — отражение Их), и Всем (τα παντα), и Спасителем (Σωτηρ). И Он ниспосылается на помощь бесформенному мировому эмбриону, носящему здесь название не «внешней Софии», а Ахамот (Αχαμοθ).

Первая помощь Ахамот была уже оказана сжалившимся над нею эоном Христом, простершимся к ней через Предел и даровавшим ей некоторую форму (духовную субстанцию). Но после этого временного озарения Божественным Светом Ахамот впала в глубочайшую скорбь, ибо познала свою сущность и отчужденность от Плеромы, к которой устремилась в безысходной тоске, но была остановлена таинственным Пределом. Тогда сошел к ней Иисус и принес ей спасительное очищение от низших страстей, т. е. от тоски, скорби, страха и пр.: из этих аффектов создается низшая материя, стихийные элементы будущего космоса, а сама Ахамот остается чисто духовным началом, средним между Божеством и материей.