В поисках Божества

В большинстве, если не во всех христианских общинах велись списки местных епископов, но, к сожалению, эти списки до нас не дошли. Церковная традиция сохранила имена первых епископов общин, основанных Апостолами в главнейших центрах древнего мира: мы знаем, что во главе Иерусалимской общины стоял сперва Иаков брат Господень, что Апостолу Петру приписывалось рукоположение Бводия первым епископом Антиохии и затем Лина — первым епископом Рима, что Александрийская Церковь вела счет своих епископов от Аниана, поставленного Апостолом Марком. Но имена первых предстоятелей Церквей Лаодикийской, Пергамской, Фиатирской, Смирнской и других древнейших христианских общин навсегда утеряны, или же сохранились в позднейших легендах, не выдерживающих исторической критики; исчезли и всякие достоверные следы деятельности безвестных проповедников, пронесших в короткое время христианское благовестие от края до края римской державы. В ранее перечисленных нами главнейших Церквах — Иерусалимской, Римской, Антиохийской, Александрийской — сохранились списки епископов, но лишь в позднейших редакциях и без сведений о деятельности и заслугах этих первых церковных иерархов. Так, личность первого римского епископа, Лина, и преемника его Аненклета остаются в области исторических загадок, и нам ничего не известно о заслугах этих предстоятелей Церкви и о трудах их на ниве Христовой. Зато в церковной традиции отведено особое почетное место третьему епископу римскому, Клименту, имя которого осталось в ореоле славы и всеобщего уважения. Климент занимал римскую кафедру приблизительно в 90-е гг. I века и увенчал свою жизнь мученичеством в тяжелой ссылке[536]. Быть может, мало святых христианской Церкви пользовались издавна такой популярностью, как Климент, в честь которого с древнейших времен сооружались храмы. Мы уже знаем, что с именем его был связан целый цикл апокрифической литературы, изображавшей его учеником и неразлучным спутником Апостола Петра[537]; ему же приписывалось составление первого сборника «Постановлений Апостольских». Но наибольшее значение в истории древнехристианской литературы принадлежит Клименту как автору вполне достоверного послания к Коринфской Церкви, дающего нам прекрасный образец пастырского наставления и попечения о стаде Христовом. Это послание пользовалось таким авторитетом, что включалось иногда в число священных книг новозаветного канона и сохранилось доныне в некоторых древних рукописных кодексах Библии.

Современником Климента был другой яркий светоч христианства на Востоке, преемник Еводия на епископальной кафедре в Антиохии, Св. Игнатий, названный Богоносцем (Θεοφορος) за пламенную ревность к Христову служению. Церковная традиция считает Игнатия учеником Апостола Иоанна; в числе преданий, сплетенных вокруг его имени, находится и указание на то, что Игнатий был тем самым ребенком, которого Иисус Христос поставил среди своих учеников со словами: «кто примет сие дитя во имя Мое, тот Меня принимает; а кто примет Меня, тот принимает Пославшего Меня; ибо кто из вас меньше, тот будет велик» (Лк. IX, 46–48); «если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство небесное» (Мф. XVIII, 1–6). Весь христианский мир был под обаянием великого антиохийского пастыря; когда над ним был произнесен смертный приговор за мужественное исповедание веры перед гонителями и он был увезен из Антиохии в Рим для предания казни, по всему пути его стекались толпы верующих, жаждавших взглянуть на знаменитого предстоятеля Церкви. Во время этого долгого и тягостного пути Игнатий написал несколько посланий разным христианским общинам, и документы эти, отчасти сохранившиеся доныне, относятся к числу наиболее ценных остатков древнехристианской литературы. В послании к верующим Римской общины Игнатий предостерегал от каких бы то ни было попыток избавить его от грозившей ему казни, и жажда мученичества ради Христа нашла здесь бессмертные выражения: «Живой пишу вам, горя желанием умереть… Моя любовь распята, и нет во мне огня любви к материи, но вода живая внутри меня взывает: иди к Отцу!.. Не хочу более жить, как человек… Хлеба Божия желаю, хлеба небесного… и пития Божия, — крови Его… Я — Божия пшеница, — да измелют меня зубы зверей, дабы я соделался чистым хлебом Христовым…»[538] Желание Игнатия исполнилось: по прибытии в Рим он был предан лютой казни в амфитеатре (вероятно, в недавно отстроенном Колизее) под зубами хищных зверей. Точное время его мученической смерти определить трудно; ее можно лишь приблизительно отнести к последним годам царствования Траяна[539].