В поисках Божества

Другим столпом Церкви II века был Св. Поликарп, епископ Смирнский, о котором мы уже упоминали в связи с его столкновением с Маркионом[540]. Поликарп был личным учеником Апостола Иоанна, и с его именем даже связан трогательный рассказ, сохраненный в апокрифических «Деяниях Иоанна»[541] и рисующий заботливость и рвение великого Апостола к спасению души юноши, обращенного им в христианство. Юноша этот, порученный Апостолом особому попечению местного смирнского епископа, подпал под разные скверные влияния, впал в пороки и, наконец, оказался во главе разбойничьей шайки; Апостол Иоанн, узнав от смирнского епископа, что юноша погиб для Церкви и для Бога, сильно опечалился и сам отправился разыскивать заблудшую овцу; после долгого пути и многих трудов ему удалось добраться до места нахождения разбойничьей шайки и ее предводителя, но последний, узнав Апостола, в ужасе и смятении обратился в бегство. Иоанн погнался за ним, забыв о своем преклонном возрасте, думая лишь о спасении погибшей души, за которую предлагал отдать свою; он на коленях умолял юношу вернуться и покаяться в грехах, возлагая упование на милосердие Божие. Побежденный этой настойчивостью, юноша внял наконец увещеваниям своего духовного отца, последовал за ним, загладил все свои грехи усердной молитвой и подвигами христианской любви и аскетизма, и под руководством великого Апостола стал украшением Церкви. Героем этой легенды был, по преданию, именно Поликарп, впоследствии возведенный в сан епископа Смирнского.

В течение долгого своего управления Смирнской Церковью Поликарп был неутомимым борцом за христианские идеалы, ревностным хранителем апостольских традиций, неугасимым светочем духовной радости и мира. На Востоке его имя пользовалось несравненным обаянием, к голосу его прислушивался весь христианский мир. Более двухсот лет после его кончины сохранялась память о нем как о «вожде всей Азии»[542], т. е. всех азийских Церквей, и действительно Смирнский епископ, пылавший апостольским рвением к труду на Христовой ниве, являлся достойным преемником великого Иоанна и поддерживал славный престиж Церквей Малой Азии — древнейшего очага христианства. Главные усилия Поликарпа были направлены на поддержание мира среди всех Церквей, и с этой целью он уже в глубокой старости ездил в Рим для умиротворения раздоров по вопросу, волновавшему тогда все христианство Востока и Запада, — о времени празднования Пасхи. Назревавший тогда конфликт был устранен именно благодаря вмешательству великого Смирнского епископа, и усилиями его был сохранен в Церкви мир. Четверть века спустя, когда вопрос о Пасхе вспыхнул с новой силой, миролюбивое разрешение его было достигнуто, главным образом, благодаря сохранившимся в памяти увещаниям и примеру Св. Поликарпа, к тому времени уже увенчавшему свою долгую и многоплодную жизненную деятельность мученической смертью. Вскоре после его возвращения из Рима в Смирне началось гонение на христиан; Поликарп отдал себя в руки гонителей и был сожжен на костре, в 155 г. Мученическая кончина его была описана в особом послании Смирнской Церкви к другим Церквам, сохраненном для нас в Церковной Истории Евсевия[543]. Обаяние Поликарпова имени долго сияло ярким блеском в христианском мире. Учеником Смирнского святителя был Ириней Лионский, сохранивший до конца жизни нежную преданность памяти своего учителя[544].

К числу наиболее славных пастырей Церкви II века принадлежит и Дионисий, епископ Коринфский, ревностный поборник церковного авторитета. Точные даты его жизни и пастырского служения определить невозможно, но тот факт, что он был в переписке с римским епископом Сотером, занимавшим римскую кафедру приблизительно с 165 по 173 г., позволяет отнести епископат Дионисия к 60-м и 70-м гг. II века. Сохранившийся отрывок из этой переписки Дионисия с Сотером дает нам яркий образец братских сношений и любви между Церквами: в нем восхваляется обычай Римской Церкви, как наиболее богатой из всех христианских общин, посылать денежные пожертвования в менее состоятельные общины, для оказания помощи бедным и каторжанам, томившимся в рудниках за исповедание веры[545].