В поисках Божества

*

V. Евангелие Матфия (κατα Ματθιαν). С этим евангелием мы возвращаемся к кругу мистической литературы, бывшей в особом почете у гностиков и содержавшей таинственные откровения Христа, которые не вошли в наш канонический евангельский текст. Наши Деяния Апостольские сохранили имя Матфия как одного из учеников и неразлучных спутников Господа Иисуса Христа «от крещения Иоаннова до вознесения», избранного Апостолами двенадцатым после отпадения Иуды (Деян. I, 22–26), но древняя традиция издавна дополнила это краткое указание догадкой о тождестве этого Матфия с Закхеем-мытарем, обращение которого к Христу содержится в нашем Евангелии Луки (XIX, 2–9). С именем Матфия гностики связывали предание об особых таинственных беседах Христа с избранными учениками, записываемых, по повелению Самого Господа, Фомою, Филиппом и Матфием[609], — и этим трем Апостолам приписывалось поэтому составление особых евангелий, которыми пользовались гностики. Евангелие Матфия было в особом почете у василидиан, по свидетельству Климента Александрийского[610]. Ориген имел его в руках. К сожалению, во всей ересеологической и святоотеческой литературе не сохранилось ни одной цитаты из этого евангелия, и столь интересные мистические откровения его нам совершенно неизвестны.

♦

VI. Евангелие Филиппа. Мы только что видели, что Апостолу Филиппу, наравне с Фомою и Матфием, приписывалось составление сборников мистических бесед Христа с достойнейшими учениками. Под именем Филиппа издревле было известно евангелие чисто гностического толка, распространенное среди египетских гностиков; от него сохранилась одна интересная выдержка, приводимая Епифанием[611], но, к сожалению, сведения об этом евангелии настолько скудны, что мы даже не можем определить, какой именно Филипп считался его автором — Апостол ли Филипп, нередко упоминаемый в канонических евангелиях (Ин. I, 43–46; VI, 5–7; XII, 21–22; XIV, 8–9), или Филипп-диакон, отец четырех дочерей-пророчиц, о котором говорится в наших Деяниях Апостольских[612]. Смешение личностей этих двух учеников Господних произошло уже в первые времена христианства; в конце II века Поликрат Эфесский в письме к римскому епископу Виктору Апостолом Филиппом называл отца четырех пророчиц, столпа малоазийских Церквей[613], но наши Деяния определенно указывают на этого Филиппа как на одного из семи диаконов апостольских времен (Деян. XXI, 8). Трудно решить, к которому из двух Филиппов относится повествование Деяний (VIII, 5—40) о проповеди в Самарии, положившей начало апостольскому благовестию вне Иерусалимской общины. Диакон Филипп называется в наших Деяниях (XXI, 8) благовестником, т. е. евангелистом, но, по-видимому, автором апокрифического евангелия, которым мы здесь занимаемся, признавали скорее Филиппа-Апостола, пользовавшегося особым почетом в гностических кругах. По свидетельству Климента Александрийского[614], гностики относили к Апостолу Филиппу евангельский текст об ученике, которому на просьбу отпустить домой для погребения отца Христос ответил: «иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. VIII, 22; Лк. IX, 60); эти слова Господа толковались как призыв к полному отрешению от всяких плотских уз ради высшего посвящения в тайны духовной сущности. И гностическая традиция действительно изображала Филиппа сторонником совершенного воздержания и строжайшего аскетизма. Эта аскетическая тенденция вполне выражена и в отрывке из Евангелия Филиппа, сохраненном у Епифания:

«…Господь открыл мне, что изрекают души при восхождении на небеса и что каждая из них должна ответить высшим силам [эонам?]: я себя познала, и собрала свое отовсюду, и Мировому Началу не породила детей, но корни его [т. е. материального начала] вырывала, и собирала разрозненные члены, и знаю ныне, кто ты [эон?], ибо сама принадлежу к Высшим. И так освобождается она [душа]. И если бы она заявила, что породила сына, то была бы задержана внизу, доколе не оказалась бы в состоянии привлечь детей своих к себе и возвыситься вместе с ними…»