В поисках Божества

Организацию общины однако отнюдь не следует понимать как отделение членов ее от внешнего мира. Эго отделение фактически никогда не проводилось в христианстве. Мы видели, сколь определенно высказывался Павел в смысле сохранения всех внешних жизненных условий, «в нихже призван бысть» христианин. Полтора века спустя Тертуллиан с гордостью указывал, что христиане заполнили всю общественную жизнь, что они — и на форуме, и на ярмарках, и в банях, что они занимаются всем тем, чем заняты и другие люди: и торговлей, и мореплаванием, и военной службой, и хлебопашеством[92]. На Востоке более, чем где-либо, религиозные запросы отделялись от внешних форм жизни, и христианское сознание нисколько не препятствовало выполнению всех гражданских обязанностей[93]. Но организация христианской общины носила характер упорядочения ее внутренней жизни, установления этических принципов, необходимых для христианской совести, установления порядка собраний, разъяснения взаимоотношений верующих, сходившихся для радостного прославления Откровения. Епископы должны были заботиться об устранении вредных влияний, о сохранении в чистоте традиции, унаследованной от первых благовестителей; верующие приучались к милосердию, к щедрости, к любовному отношению друг к другу. В этих общинах дышалось легко; их члены находили здесь душевный покой, временное забвение мирских забот. Точно в большой семье, члены которой живут отдельной жизнью, но поддерживаются на своих разнообразных жизненных поприщах сознанием семейного единства и крепких родственных привязанностей, — так и в первобытной христианской общине каждый член ее, живя особой жизнью «в своем звании», носил в сердце бодрое сознание теплой братской любви и единения, скрепленного минутами общей духовной радости. Какие внешние формы товарищества или родственной связи могли сравниться с внутренней связью людей, вместе переживавших священный трепет экстаза!

Требование аскетизма, лежавшее в основе христианской проповеди, также не являлось поводом к отчуждению от внешнего мира. Оно вполне согласовалось с духом времени, с религиозно-философскими запросами античного мира, и христиане с особенной гордостью могли указывать на аскетические подвиги своих единоверцев, зная, что они такими указаниями возбуждают всеобщее сочувствие в гораздо большей мере, нежели разными проявлениями кротости и милосердия. По отношению к последним было возможно пренебрежение со стороны мира, совершенно чуждого сентиментальности и брезгливо сторонящегося всякой немощи духовной или физической. Но аскетические идеалы были общим достоянием, общим проявлением религиозно-философского сознания, — в нем лежала самая глубокая связь между древним мышлением и новою религией.

С этими идеалами гармонировало и особенное, благоговейное отношение к женщинам, настолько характерное для первобытного христианства, что постепенные изменения в этих отношениях и во взглядах на роль женщины в общине являются одним из наиболее ярких показателей постепенной эволюции христианского миросозерцания.

Апостол Павел, провозгласивший принцип «несть мужеский пол, ни женский», сам однако не доводил этой мысли до полного практического осуществления: в тех случаях, когда он намечал первые основы внутренней организации общины, он словно колебался перед необходимостью провозглашения полного равноправия женщин, предоставления им всех полномочий учительства, пророчества, совершения таинственных обрядов. Эта нерешительность крайне любопытна в отношении психологии Павла: она показывает, что смелый новатор в этом случае не мог вполне отрешиться от старо-иудейского взгляда на женщину как на низшее существо. Несмотря на принципиальное и столь решительно высказанное отрицание подобного взгляда, Павел однако давал советы и указания в смысле подчинения женщин особо строгой дисциплине, лишения их права голоса в церкви и т. п.; ему, видимо, претила возможность для женщины занять первенствующее положение в общине, быть центром внимания и духовного подъема. Но в данном случае христианское мышление, подхваченное волною мистицизма, быстро опередило эти первичные формы и стерло следы этих колебаний «Апостола языков». Христианство пошло по стезям духовных братств древнего мира, и женщины быстро заняли в нем такое же выдающееся положение, как и в этих мистических организациях.