В поисках Божества

Приступая к изучению систем знаменитых гностиков, выносивших из глуби эллино-восточной мистики новые формулы Божества для христианского сознания, следует прежде всего вооружиться беспристрастием и справедливостью. Следует помнить, что эти сложные системы, предназначенные лишь для особо посвященных, известны нам исключительно по отзывам и цитатам их противников. Подлинные документы гностиков — их таинственные евангелия, их богословские сочинения и философские трактаты, их собственная апологетическая литература — исчезли почти без следа. До нас дошли лишь некоторые «опровержения» гностицизма, — и только на основании содержащихся в них данных, изложенных всегда пристрастно, подчас искаженных до неузнаваемости, мы должны кропотливо восстанавливать старые, темные учения, порою, быть может, доходя до отчаяния в попытках уловить их истинный смысл.

Итак, мы должны сперва обозреть все имеющиеся у нас скудные данные, т. е. ту древнюю полемическую литературу, из которой нам поневоле приходится черпать наши сведения о гностицизме.

Полемика церковных писателей против гностических идей началась уже с первой половины II века. Евсевий в своей «Церковной Истории» сообщает[159], что около середины II века некий Агриппа Кастор написал опровержение учения гностика Басилида; к сожалению, об этой безвозвратно утерянной книге мы не имеем никаких других сведений, кроме ссылки на нее Иеронима, едва ли не со слов Евсевия же[160]. Несколько позже знаменитый философ и мученик Иустин, о котором нам уже приходилось упоминать[161], также составил обличение гностических идей (т. наз. Syntagma) и сверх сего написал особый трактат против гностика Маркиона. Эти полемические сочинения, к глубокому сожалению, до нас не дошли, и потеря эта особенно чувствительна ввиду большого значения Иустина как христианского писателя вообще, притом последователя платонической философии; его исследование о гностицизме представляло бы для нас исключительную ценность, тем более, что Иустин был современником самого блестящего расцвета гностических школ в Риме и, вероятно, не раз лично сталкивался с Валентином, Кердоном и пр. главарями гностицизма[162]. Научная критика нашего времени пыталась восполнить пробел, происшедший от утраты антигностических трудов Иустина, и с этой целью отыскивала следы его опровержений в сочинениях ближайших к нему христианских писателей-ересеологов, например Иринея, Ипполита и других. Эти тщательно разыскиваемые следы сличались с двумя отрывками из обличительного сочинения Syntagma Иустина, а также с указаниями, разбросанными в уцелевших доныне Иустиновых сочинениях, и на основании добытых таким путем данных некоторые ученые[163] пытались воссоздать всю ересеологию Иустина. Мы не будем здесь разбираться в этих кропотливых исследованиях и только отметим, что труды Иустина по определению гностических систем легли в основу почти всех последующих сочинений «против ересей».