В поисках Дильмуна

Эта дата нас вполне устраивала. Как бы вы ни были уверены в идентификации (мы нисколько не сомневались, что наша «касситская» керамика не просто похожа на касситскую посуду Месопотамии, а тождественна ей), приятно получить независимое подтверждение ваших выводов. Касситский период в Месопотамии продолжался с 1700 по 1200 г. до н. э. Стало быть, здание, на которое теперь мы вышли, привязывалось к самому концу касситского периода. Тем самым сузились хронологические границы для нашего «дворца». Он был построен после 1180 г., но раньше 600 г. до н. э. Эти рамки согласуются с ассирийским и нововавилонским периодами в Месопотамии, подтверждая наше предположение, что город V — резиденция Упери, правившего около 710 г. до н. э.

Запасы фиников, хранившиеся в «касситском» здании, позволяли судить о его назначении. Очевидно, это был склад или пакгауз; возможно, он принадлежал купцу. Впрочем, вряд ли стоит спешить с выводами, исходя из содержимого склада. Хотя два документа касситского периода из Ниппура указывают, что Дильмун в ту пору экспортировал финики, и хотя «дильмунские финики» высоко ценились в Вавилонии, это еще не значит, что мы раскопали торговый склад. Несомненно, финики, как и в наши дни, были также основным продуктом потребления внутри страны.

Мы располагаем некоторыми свидетельствами того, чем занимались в этом здании, притом свидетельствами особого рода, какие нам до тех пор почему-то не встречались, а именно: мы нашли 6–7 поврежденных табличек с клинописью.

В месопотамских раскопах глиняные таблички с клинописью настолько обычны, что иракские законы предусматривают непременное участие в любой экспедиции специалиста по эпиграфике, владеющего навыком дешифровки. Среднее количество табличек на каждый раскопанный дом составляет там от 6 до 7; в храмах и дворцах их обычно сотни, а в исключительных случаях — Десятки тысяч. Мы не нашли ни одной таблички в храме под Барбаром, не было их также ни во «дворце», ни в домах у северной стены Кала’ат аль-Бахрейна. Трудно поверить, чтобы жители Дильмуна не владели грамотой; нам оставалось заключить, что они писали не на глине, а на менее прочном материале, который истлел за прошедшие тысячи лет. Но в касситский период, видимо, кто-то все-таки писал на глине, притом на вавилонском языке. Конечно, не исключено, что склад принадлежал вавилонянину — иноземцу со своими обычаями и своей речью. В самом деле, первая найденная нами табличка явно содержала учебный текст. На ней записаны вавилонские пословицы, и мне сразу вспомнились англоязычные учебные тексты, которые можно увидеть на конторке всякого честолюбивого араба, служащего в английской фирме. Может быть, перед нами вещь, принадлежавшая честолюбивому дильмунцу, служившему в вавилонской фирме? Работа над остальными табличками продолжается. Они слишком повреждены, чтобы их можно было быстро прочитать, но в одной из них как будто перечисляются отпущенные товары, что подтверждает нашу гипотезу насчет склада.

Независимо от национальности, только состоятельному купцу было по средствам сооружать такие мощные прямоугольные дома. Раскопанное нами строение было не единственным. Параллельно ему вдоль северной стороны узкого проулка тянулась наружная стена, другого, по-видимому, такого же здания. Стоя у главного входа в западном конце склада, человек в ту пору видел простирающуюся в обе стороны улицу 12-метровой ширины, а такие широкие улицы найдены только в городах долины Инда — Хараппе и Мохенджо-Даро. Через улицу перед ним поднимались каменные фасады других, не менее внушительных строений. Собственно, они и теперь возвышаются перед нами. Ибо одна из внутренних стен дворца, долго интриговавшая нас необычной толщиной и высоким качеством облицовки, оказалась частью расположенных напротив склада домов того же касситского периода, включенной в более позднее здание.

Мы еще не кончили наносить на нашу карту пакгауз и другие объекты касситов, а уже завершился сезон 1963 г. И настало время подвести очередные итоги.

Мы проработали в поле десять лет. Похоже было, что в Кувейте нам уже не придется копать. Кувейтское правительство теперь располагало вполне дееспособным Управлением древностей, и посетивший Кувейт эксперт из Сирии указал, что в странах Востока не принято, чтобы правительство финансировало иностранную экспедицию. Управление древностей не совсем разделяло его точку зрения, однако вполне логично выразило пожелание до продолжения работ увидеть подробный отчет о наших пятилетних раскопках, лучше всего — в печатной форме. При ограниченности наших ресурсов в Дании на подготовку такого отчета требовался не один год.

В Катаре мы рассчитывали завершить в следующем году разведку стоянок каменного века, после чего не видели особого смысла продолжать там исследования.