В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

В обозначенный период политическую жизнь Балкан сотрясла проблема, которая, в отличие от конфликта между турецкой администрацией и местными христианами, оказалась за рамками европейского регулирования. Македонское движение, по словам русского консула А.М. Петряева, вступало в новую фазу – «гражданскую братоубийственную войну из-за преобладания в стране»[435]. Македония превратилась в арену кровопролитного противостояния между болгарскими, греческими и сербскими вооруженными отрядами, спонсируемыми соседними государствами.

Форин Оффис, ссылаясь на сохранение напряженности в регионе и дальнейшее углубление кризиса в Македонии, охарактеризовал меры, предпринятые Австро-Венгрией и Россией, как половинчатые и недостаточно эффективные. В связи с этим делался вывод, что Вена и Петербург не справились с миссией, которую они на себя возложили в одностороннем порядке. Именно этим обстоятельством Лондон обосновывал необходимость участия в разработке реформ всех государств, поставивших свою подпись под Берлинским трактатом 1878 г., а не только «заинтересованных держав». Кроме того, наметилась тенденция к согласованию позиций между Францией и Великобританией по македонскому вопросу[436]. Форин Оффис надеялся, что в перспективе англо-французская Антанта отодвинет австро-русскую от выработки принципов административно-финансового переустройства европейских вилайетов султана. Поскольку и англичане, и французы имели богатый опыт работы в османской финансовой системе и контролировали такие финансовые институты, как Оттоманский имперский банк и Администрация оттоманского долга, то проведение финансовой реформы в Македонии представлялось подходящим полем для реализации англо-французского сотрудничества. Тем более что, на взгляд Лэнсдауна, финансовая реформа являлась ключом к успешным преобразованиям в административной сфере[437].

Однако логика развития ситуации на международной арене в 1905 г. (обострение марокканского вопроса, нежелание Франции осложнять отношения с Россией из-за балканских проблем) вынуждала Лондон смириться с австро-русскими инициативами в формулировании финансовой реформы. В январе 1905 г. австрийский и русский послы в Константинополе представили Тевфик-паше, министру иностранных дел Турции, план реформирования финансовой системы трех вилайетов[438]. Его суть состояла в том, чтобы поместить доходы провинций под контроль главного инспектора и гражданских агентов, которые должны были наблюдать за характером расходования этих средств. Предполагалось переложить на отделения Имперского оттоманского банка в Салониках и Монастире функции местных казначейств и сделать их ответственными за выплату средств на общественные нужды. Предлагалось составить отдельный бюджет не только для каждого вилайета, но и для каждой области (санджака или казы). Бюджет вступал в силу только после того, как его утверждали главный инспектор, Оттоманский имперский банк и «заинтересованные державы». Имперский банк был обязан представить на рассмотрение главному инспектору кандидатуры, выдвигаемые на должности финансовых инспекторов, которыми могли быть только подданные Османской империи; их общая численность не должна была превышать шести человек. На финансовых инспекторов возлагалась задача контролировать неукоснительное исполнение постановлений финансовой администрации[439].

Австро-русская схема вызвала у Форин Оффис серьезные нарекания. Лэнсдаун указывал на тот факт, что ни гражданские агенты, ни Хилми-паша, на которых возлагалась основная работа по реформированию финансовой системы, не обладали необходимыми знаниями и навыками в области финансов[440]. Самым большим изъяном проекта, на взгляд Уайтхолла, являлось отсутствие в нем механизмов контроля за расходованием султаном средств, предназначавшихся для социально-экономического восстановления трех вилайетов и выплаты вознаграждений местным официальным лицам[441].

Порта выдвинула собственный план реформ, в котором перечеркивались практически все предписания России и Австро-Венгрии: уже не шла речь о контроле со стороны великих держав, а пункт, предусматривавший назначение финансовых инспекторов, вообще исключался. О’Конор охарактеризовал этот проект как неприемлемый[442]. Становилось очевидно, что Вена и Петербург были не в состоянии собственными силами урегулировать вопрос о реформировании финансовой системы Македонии. Российское и австро-венгерское правительства были вынуждены признать довод Англии о необходимости введения в европейских вилайетах именно международного контроля.