В поисках священного. Паломничество по святым землям

Сейчас я полностью узнал этот район, и сердце мое забилось в неописуемой радости. Интересно, был ли Свами все еще здесь, или отправился в очередное путешествие на самую вершину? За последним поворотом, прямо у водопада, стоял заброшенный перегонный завод, построенный еще британцами – они варили здесь пиво, используя в качестве источника энергии падающую воду источника. Дорога резко поднималась вверх, внизу открывался подробный вид… Мне даже показалось, что я увидел его… Да, это точно он! Его ни с кем нельзя спутать – оранжевые одежды, клок седых волос и деревянная клюка. Я бежал изо всех сил, превозмогая боль в измотанном дорогой теле, и в конце концов оказался на продуваемой всеми ветрами гравийной дороге. Возле хижины, известной как «Дом Господа», в изобилии росли яркие синие и розовые цветы. Я громко закричал: «А-А-А-О-О-О-У-У-У-М-М-М!». Он посмотрел на меня. Исполненный любви, я бросился к его ногам. Я снова был вместе с Джананандой в его гималайской хижине.

Безмолвным жестом он пригласил меня в небольшой кутир с обратной стороны дома, где мы и сели. Ясный и невозмутимый, он взял цветочный венок, который собственными руками сделал в качестве подношения. Он медленно и аккуратно положил его, оставаясь сидеть в позе лотоса на циновке из соснового лапника. Выгоревшее оранжевое дхоти мягко спадало на землю. Все здесь было, как прежде. Пять лет пролетели, словно минута. Ничуть не изменился и он сам – голос и внешность остались прежними и даже его одежды я отчетливо вспомнил. Так внезапно из моей памяти, из моего опыта исчезли пять лет жизни. Здесь, в прохладе Гималаев, не было времени. Казалось, что его белая кожа и седые волосы сливались с воздухом. Свами заговорил: «Хорошо, что пришел. Я тут сидел и следовал своей садхане». Он засмеялся и вернулся к ритуалу. Было тихо, деревья и горы укрывали нас от солнца. Мы еще некоторое время сидели, а потом Свами отправил меня умыться и отдохнуть.

После обеда, чувствуя прилив сил и необъяснимую легкость, я направился по мощеной деревом дорожке прямиком к его хижине – она располагалась на резком горном возвышении, покрытая листвой. Каменная тропка вела ко входу, а крыша удерживалась двумя шестами. Вокруг хижины росли удивительной красоты дикие цветы, напоминавшие чем-то фиалки. За цветочной лужайкой возвышалась небольшая поляна, над которой была растянута веревка для сушки одежды, и еще организовано место для мытья котлов и прочей утвари. Чуть дальше зияла хаван кунд – симметричная яма, в которой разжигались ритуальные костры. Примерно в тридцати футах от хижины располагался круглый кутир, сделанный полностью из сена и коровьего навоза.

У Свами был гость – молодой индиец, пришедший за даршаном. Он жестом пригласил меня войти и сесть рядом. Свами спросил его, как долго тот мог пребывать в позе лотоса. Молодой человек, одетый на европейский манер, скрестил ноги и выпрямил спину.

– Никто не может просидеть в таком положении больше одного часа, если только ему не удалось это сделать в прошлой жизни, – сказал Свами. Он приободрил юношу, сказал, что тому следует продолжать медитировать. – Мой гуру сказал однажды, что само желание медитировать – уже благословение Господа.

Свами продолжал говорить.

– Кроме медитации необходимо также и бхакти. Это важно… но откуда оно приходит? – В хижине повисла тишина. – Оно дается от рождения! Именно поэтому, – выразительно продолжал он, – йоги никогда не стремятся научить кого-то. Только тот, у кого есть самкара (потаенные воспоминания о прошлых жизнях), тот умеет слушать. Такие люди появляются сами по себе.

Когда гость ушел, Свами приготовил еду, которую мы вместе и съели, сидя в кутире, пережившим три дождливых сезона. Свами спросил, чем я занимался эти пять лет, и я рассказал ему о многочисленных учителях йоги, о целителях и о своем паломничестве. Он был весьма удивлен, но вообще-то в атмосфере сильно разреженного горного воздуха все это звучало довольно мелочно. Еда не изменилась с тех пор, как я здесь был: легкая смесь риса и дала[29], посыпанная сладкой мукой, и немного овощей.

Закончив трапезу, мы прибрались и остались в кутире. Свами сидел, прислонившись к стене, и непрерывно говорил, изящно жестикулируя подобно дирижеру.

– Не вступай ни в какие организации. Разумеется, работать с людьми можно, но оставайся при этом свободным. – Возникла недолгая пауза, тишина повисла в прохладном воздухе. – Есть несколько главных принципов, которым должен следовать каждый, кто хочет прожить духовную жизнь. Если решаешься на это, то решайся целиком, безусловно. Иначе ты снова можешь вернуться в мир. – Свами сидел так легко, словно парил в воздухе. Он казался таким легким, что его могло сдуть ветром. Но при этом оставался твердым, непоколебимым. – Всегда оставайся свободным. Живи реальностью, не знающей времени. Не обременяй себя имуществом, никогда не работай для заработка.

– Но, Свами, – перебил я, – ты же должен понимать, как устроено западное общество. Для монахов там нет бесплатных столовых. Каждый должен что-то делать.