В поисках своего ковчега

– Плохо, если он истинно так считает. Если человек думает, какой он хороший, как духовно развился, видит себя лучше и чище других, начинает превозноситься, то, значит, он впал в духовную прелесть, и его дурачат бесы. Господи, избави от такого состояния! – Каха трижды перекрестился. – Есть такая притча. Вознесся на небо один монах, считавший себя непогрешимым. Вот он стоит перед вратами рая и ждет, когда они распахнутся перед ним. Он был полностью уверен в том, что всеми своими молитвами и деяниями заслужил царствия небесного. Соблюдал посты, следовал заповедям, совершал бдения, прилежно молился и клал поклоны, был снисходительным к братьям. Но врата так и не открылись. Монах постучал и вежливо спросил, можно ли войти. Но голос ему ответил, чтобы он подождал в сторонке. Тот отошел в недоумении и стал ждать. К вратам подошла блудница и они в тот же час отворились. Она вошла. Затем подошел разбойник, следом пропойца, и их тоже впустили. Монах возроптал: «Что ж ты, Господи, впускаешь этих недостойных грешников, а меня, никогда не совершавшего беззакония, держишь у ворот»? И снова голос ему ответил: «Они были собой недовольны и оплакивали свои грехи, тем и снискали себе прощение. Ты же доволен собой и не нуждаешься в прощении, ибо ни в чем не видишь своих недостатков». Всего лучше нам самим осуждать свои пороки. Того и Господь простит, кто обвиняет себя.

– И что же его потом впустили? – Спросил Крон, закончившего свой рассказ отца Каху.

– Кого? – Переспросил тот.

– Ну как кого? Того монаха впустили в рай?

– А-а-а… – Вышел из задумчивости Каха. – Нет. Отправили назад переосмысливать заново свои грехи.

– И что? Переосмыслил?

– Наверное.

– А вы сами себя, каким монахом считаете?

– Я плохой монах и признаюсь в этом. Ленюсь, бывает, что пропускаю службы, люблю вкусно покушать… да и много еще чего…

Становилось жарко. Под горячим солнцем кудрявились лесистые склоны гор. От утренних облаков не осталось и следа, небо было чистым и ровным, как озерная гладь. Прячась от жары, Крон пересек поляну и вошел в лес. Густые кроны деревьев уже с трудом удерживали стремительные потоки солнечных лучей, напористо пробивающихся между листвой.

Далеко от монастыря ему уходить не хотелось. Он лег на мягкую траву и задумался. Где-то в высокой траве шуршали ящерицы, щелкали, перескакивая с места на место кузнечики. Насыщенный испарениями зелени знойный воздух тонко звенел от жужжания насекомых. Все вокруг жило своей безмятежной жизнью, не нарушая божий мир, не попирая законов своего Творца. Парящие в воздухе стрекозы, порхающие над цветками бабочки, снующие по стеблям жуки и муравьи – все они, не обладающие силой разума, следуют божьему замыслу. И только люди, способные разумом осознать божью волю, не могут примириться между собой.

Крон лежал в высокой, скрывавшей его траве и сквозь истонченные на солнце листья смотрел в небо. Сколько неиссякаемой любви было в этом солнечном свете, пропитавшем каждую живую клетку. Ее хватало на всех. Она была растворена в воздухе, насыщенном ароматами цветов. Поднималась жаркими испарениями от земли. Текла соком по тонким стеблям. Питала могучие корни деревьев. Даже самая малая былинка получала ее в избытке. Стоит только захотеть, дать ей влиться, и эта любовь, как солнечный свет, наполнит изнутри, заструится в жилах, вольется в сердце, пропитает все извилины мозга. Может быть, в этом весь смысл человеческого бытия? Наполниться любовью, налиться ею как краснобокое медвяное яблоко. Возможно, о такой неиссякаемой и дающей смысл всему сущему любви и говорила Ирма. Любви, которая льется неведомо откуда, не имея ни начала, ни конца. Любви, от которой питается все живое и без которой все в мире скудно.

– Вот ты где, брат Андрей! – Голос отца Георга вывел Крона из задумчивости. – Все поляны обегал, пока нашел. – Отец Никос велел тебя отыскать.

– Я вот все думаю, – Крон поднялся на ноги, стряхивая прилипшие к одежде сухие травинки, – почему Бог не дал людям такую же простую жизнь, как этим козявкам, беззаботно шныряющим в траве? Разве они знают столько горестей, сколько люди? Почему бы нам не жить вот так бесхитростно, без всяких сложностей и забот? Без всей этой житейской неразберихи.

– Не дорос человек еще до такой жизни. Потому как несовершенен.

– Выходит, что всякие там букашки совершеннее человека?

– Выходит, совершеннее.

– Чем же?

– Они не противятся Богу.